Алекс заметил, что Джиана сначала обрадовалась его словам, но тут же снова засомневалась. Он вздохнул.

— Алекс, я…

— Оставь, любимая, — перебил он ее. —Я не силен в словах. Я — человек действия. — Он поцеловал ее в губы, ощутив на них привкус яблочного сока, который Джиана пила в парке. — У тебя такие нежные груди.

— Мне больно, — прошептала Джиана. — Мне так больно, что я едва терплю.

— Где? В животе? Или у тебя болит грудь?

— Везде. И такое впечатление, что к ногам привязаны гири.

Алекс снял с Джианы нижние юбки и внимательно осмотрел ее ноги в шелковых чулках с голубыми подвязками. Затем его взгляд поднялся наверх, на ее живот, в котором зрел его ребенок.

— Ты просто великолепна, Джиана.

— Хватит срывать с меня одежду! — возмутилась она.

— Меня всегда раздражает твое нижнее белье, — признался Сакстон.

Отступив в сторону, Алекс принялся раздеваться, зная, что она не сводит с него глаз.

— Алекс, ты настоящий Аполлон.

— Если вспомнить о твоей любви к Риму, то, думаю, это замечание надо принять за комплимент. — Алекс прижал Джиану к себе, и она прерывисто вздохнула.

— Мне кажется, я бы все время проводила таким образом.

Джиане в который раз пришло в голову, что будь она повыше, то лучше бы подошла Алексу, который принялся вынимать шпильки из ее волос, чтобы они рассыпались по ее плечам черной волной.

— Ты играешь со мной, Алекс, — обворожительно улыбаясь, произнесла Джиана. Она начала ласкать его.

— Джиана! — простонал он. — Остановись!

Алекс отнес ее на кровать и только улегся рядом, как тут же отскочил, словно ошпаренный.

— Что такое? — прошептала она, пытаясь прижать его к себе.

— Ребенок, — ответил Алекс. — Он ударил меня.

Джиана захихикала:

— Алекс, обещай мне, что ничего не скажешь доктору Дэвидсону, а то он умрет от стыда.

Но Алексу было не до смеха:

— Я слишком тяжел для тебя. — Увидев, что Джиана хочет возразить ему, Сакстон добавил:

— Не хочу, чтобы наш ребенок еще до рождения начал проклинать отца. — Алекс положил Джиану на бок. — Надо просто проявить изобретательность. Ведь можно все делать по-другому…

— Да, Алекс, — прошептала Джиана с блаженной улыбкой, двигаясь в такт с Алексом. — Вижу, и тебе нравится.

…Когда все было кончено и Алекс ласково поглаживал Джиану, она тихо промолвила:

— Но всегда ли будет так? Всегда ли я буду умирать от счастья в твоих объятиях?

— Постараюсь, чтобы ничего не менялось в худшую сторону, — пообещал он.

— Тебе надо побриться, — заявила она, поцеловав его в подбородок. — Мне вовсе не нравится, что ты царапаешь меня своей щетиной.

— Принцесса, — заговорил он, — обещай мне, что скажешь, если что-то огорчит тебя.

— По-моему, у меня депрессия.

— А по-моему, у тебя теперь нет причин расстраиваться.

— Пожалуй, ты прав, — сказала она ему на ухо. Погладив ее роскошные волосы, Алекс взглянул на ее сонное личико.

— Я не в силах изменить законы, Джиана.

— Нет, — ответила она. — Никто не в силах это сделать. Мужчины не позволят.

— Но мы можем просто не обращать на них внимания.

Джиана промолчала.

— Поспи, дорогая. До обеда еще часа два.

Джиана почувствовала, что по ее щекам опять покатились горячие слезы.

— Послушай же, Джиана! — настаивала Лия. — Лорд Палмерстон изгнан из министерства иностранных дел за то, что одобрил государственный переворот, устроенный Луи Наполеоном.

— Переворот? — перепросил Алекс. — А что это такое?

— Это означает неожиданную смену правительства, — объяснила Джиана. — Хотя, — добавила она со свойственным для англичан скептицизмом, — во Франции не бывает ничего неожиданного.

Лия вернулась к новостям в «Таймс».

— Между прочим, — заметил Алекс, — лорд Палмерстон — выдающийся государственный деятель.

— Прекрати, Алекс! — нетерпеливо вскричала Джиана. — У лорда Рассела не было другого выхода, потому что Палмерстон вел себя невыносимо.

Джнана с Алексом горячо принялись спорить о политике, но их перебила Лня:

— А что это за художник — Дж. М. В. Тернер?

— Кто? — переспросила, не расслышав, Джиана.

— Тернер. Он умер.

— Как жаль, — вздохнула миссис Сакстон. — Он был близким другом моей матери. Это был выдающийся художник, Лия. Алекс, помнишь, у нас в гостиной висят его полотна?