Шах-наме
вернуться

Фирдоуси Хаким Абулькасим
Шрифт:

Ухраб выбирает коня и готовит войско на битву с Кавусом

«О мать! — сказал Сухраб.— Развеселись!Во всем теперь на сына положись!Крыло орла окрепло для полета,—Хочу в Иран я распахнуть ворота.Теперь мне нужен богатырский конь,Стальнокопытный, ярый, как огонь.Чтобы за ним и сокол не угнался,Чтоб силой он своей слону равнялся,Чтобы легко он мог носить в боюМой стан и шею мощную мою.В Иране я врагов надменных встречу,Мне не к лицу пешком идти на сечу».Обрадовали мать его слова,Высоко поднялась ее глава.Велела пастухам, чтобы скакалиИ табуны с далеких пастбищ гнали,Чтоб сын избрал достойного коня,Могучего и стройного коня.И сколько ни было коней отборныхВ долинах и на пастбищах нагорных —Всех пастухи согнали на майдан.Сухраб, войдя в табун, бросал аркан,И самых сильных с виду — крутошеих —Ловил он и притягивал к себе их,Клал руку на хребет и нажимал,И каждый конь на брюхо припадал.Коней могучих много испытал он,И многим в этот день хребты сломал он,Был конь любой для исполина слаб.И впал в печаль душою лев-Сухраб.Тут из толпы какой-то муж почтенныйСказал Сухрабу: «Слушай, цвет вселенной!Есть у меня в отгоне чудо-конь,Потомок Рахша, быстрый как огонь.Летает он, как вихрь в степи стремимый,Не знающий преград, неутомимый.И под ударами его копытТрепещет сам несущий землю кит.Хоть может телом он с горой сравниться,Он — молния в прыжке, в полете — птица.Как черный ворон, он летит в горах,Как рыба — плавает в морских волнах.И как ни быстроноги вражьи кони,Но не уйти им от его погони».И просиял Сухраб, как утро дня,Услыша весть про дивного коня.И засмеялся он, как полдень ясный.Тут приведен к нему был конь прекрасный.Сухраб его всей силой испытал,И конь пред ним могучий устоял.И потрепал коня, и оседлал он,И сел, и по майдану проскакал он.Он был в седле, как Бисутун-гора,Копье в его руке — как столб шатра.Сказал Сухраб: «Вот я конем владею,Теперь я медлить права не имею!Пора пойти, как грозовая тень,И омрачить Кавусу божий день».Сухраб, не медля, воротясь с майдана,Готовить стал поход против Ирана.И лучшие воители земли —Богатыри — на зов его пришли.А деда — шаха — в трудном деле этомПросил Сухраб помочь ему советом.Шах перед ним хранилища открыл,Всем снаряженьем бранным снарядил,И золотой казною и жемчужной,Верблюдов и коней дал, сколько нужно,Для войск несметных — боевой доспех,Чтоб всадникам сопутствовал успех.Он расточил для внука складов недра,Любимца одарил по-царски щедро.

Афрасиаб посылает Бармана и Хумана к Сухрабу

Узнал Афрасиаб, что — полный сил —Сухраб корабль свой на воду спустил.Хоть молоко обсохнуть не успелоНа подбородке — в бой он рвется смело.Что меч его грозящий обнажен,Что с Кей-Кавусом битвы ищет он.Что войско он большое собирает,Что старших над собою он не знает.И больше: встала доблести звезда,Не виданная в прежние года.И, наконец,— везде толкуют прямо,Что это сын великого Рустама.Афрасиаб известьям этим внялИ смехом и весельем засиял.Он из своих старейших приближенныхДвух выбрал, в ратном деле умудренных,Бармана и Хумана — двух гонцов;Три сотни тысяч дал он им бойцовИ наказал, к Сухрабу посылая:«Пусть будет скрытой тайна роковая!..Когда они сойдутся наконец —Нельзя, чтоб сына вдруг узнал отец,Чтоб даже чувства им не подсказали,Чтоб по приметам правды не узнали...Быть может, престарелый лев-РустамУбит рукой Сухраба будет там.И мы тогда Иран возьмем без страха,И тесен будет мир для Кавус-шаха.Ну, а тогда уж средство мы найдем,Как усыпить Сухраба вечным сном.А если старый сына в ратном спореУбьет — его душа сгорит от горя».И подняли послы свой шумный стан,И бодрые покинули Туран.Вели они к Сухрабу в СаманганС богатыми дарами караван.Трон бирюзовый с золотой коронойИ драгоценное подножье тронаМогучие верблюды понесли.Гонцы посланье шахское везли:«О лев! Бери Иран — источник споров!Мир защити от смут и от раздоров!Ведь Саманган, Иран, Туран давноДолжны бы слиться в целое одно.Я дам войска — веди, распоряжайся,Сядь на престол, короною венчайся!Таких же, как Хуман и мой Барман,Воинственных вождей не знал Туран.И вот я шлю тебе их под начало.Пусть погостят у вас они сначала.А хочешь воевать — на бой пойдут,Врагам твоим покоя не дадут!»И в путь поднялся караван богатый,Повез письмо, венец, и трон, и злато.Когда Сухраб узнал о том, он самНавстречу славным поднялся послам.Встречать Хумана в поле с дедом выйдя.Возликовал он, море войск увидя.Когда ж Сухраба увидал Хуман —Плеча, и шею, и могучий стан,—Он им залюбовался, пораженный,И с головой почтительно склоненной,Вручил ему, молитву сотворя,Подарки и послание царя.«Прочти, о лев,— сказал он,— строки этиИ не спеша подумай об ответе».Прочел Сухраб. Он медлить не хотел,В поход войска готовить он велел.И войск вожди, что жаждой битв горели,На скакунов, как ветер быстрых, сели,Тимпаны и литавры загремели,Пошли войска, как волны зашумели.И не сдержали б их ни исполин,Ни львы пустынь, ни кит морских пучин.Вошел в Иран Сухраб, все сокрушая,Дотла сжигая и опустошая.

Нападение Сухраба на Белый замок

На рубеже Ирана возведенБыл замок. «Белым замком» звался он.Хаджир—начальник стражи, славный воин—Был храб, силен, водить войска достоин.И от Ирана был поставлен тамПравителем премудрый Гуждахам.Имел он дочь. И не было ей равной,—Всем хороша, но зла и своенравна.Когда Сухраб пришел, нарушив мир,Его увидел со стены Хаджир.На быстром скакуне — любимце брани —С копьем Хаджир явился на майдане.Блистая в снаряженье боевом,К войскам Турана он воззвал, как гром:«У вас найдется ль воин искушенный,В единоборстве конном закаленный?Эй, кто у вас могуч, неустрашим?Пусть выйдет, я хочу сразиться с ним!»Один, другой и третий сбиты были,Перед Хаджиром устоять не в силе.Когда Хаджира увидал в бою,Сухраб решил изведать мощь свою.Он как стрела помчался грозовая,Над полем вихри пыли подымая.И весело Хаджиру крикнул он:«Один ты вышел, гневом распален?На что надеешься? Куда стремишься?Или драконьей пасти не боишься?И кто ты, предстоящий мне в бою,Скажи, чтоб смерть оплакивать твою?»И отвечал ему Хаджир: «Довольно!Сам здесь падешь ты жертвою невольнойСебе я равных в битве не встречал,Лев от меня уходит, как шакал...Знай — я Хаджир. О юноша незрелый,Я отсеку главу твою от телаИ Кей-Кавусу в дар ее пошлю.Я труп твой под копыта повалю».Сухраб в ответ Хаджиру рассмеялся,И за копье свое стальное взялся.И сшиблись, и в поднявшейся пылиЕдва друг друга различить могли.Как молния, летящая по тучам,Летел Сухраб на скакуне могучем.Хаджир ударил, но огромный щитСухраба все же не был им пробит.Тут на врага Сухраб занес десницу,Копьем его ударил в поясницу.Упал Хаджир, как будто бы с седлаЕго внезапно буря сорвала;Упал, как глыба горного обвала.Так, что душа его затрепетала.Сошел Сухраб, коленом придавилХаджиру грудь, кинжал свой обнажил.Хаджир, увидя—льву попал он в когти,Молил пощады, опершись на локти.Могучий пощадил его Сухраб,И в плен был взят Хаджир им, словно раб.Связал он побежденного арканом,Велел ему предстать перед Хуманом.Хуман все видел. Был он потрясенТем, что Хаджир так быстро побежден.Со стен за поединком наблюдали.И в крепости вопили и рыдали,Что пал с коня и в плен попал Хаджир —Воитель, славой наполнявший мир.

Поединок Сухраба с Гурдафарид

Дочь Гуждахамова Гурдафарид,Увидев, что Хаджир бесславно сбит,От горя в исступленье застоналаИ яростью и гневом запылала.Хоть юной девушкой была она,Как витязя, влекла ее война.Грозна в бою, чужда душою мира,Увидя поражение Хаджира,Она такой вдруг ощутила стыд,Что потемнели лепестки ланит.Воительница медлить не хотела,Кольчугу, налокотники наделаИ, косы уложивши над челом,Их под булатный спрятала шелом.Как грозный всадник, дева красоваласьНа скакуне: как вихрь, она помчалась,И пыль над степью облаком взвила,И так к войскам Турана воззвала:«Кто в верховом бою у вас искусен?Кто вождь у вас? Смелей выходит пусть он!Пусть доведется испытать китуМоих ударов мощь и быстроту!»Смотри: никто из воинов ТуранаНе вышел с ней на бой в простор майдана.Ее Сухраб увидел издали,Как в облаке, летящую в пыли.Сказал он: «Вот еще онагр несется!..В петлю мою сейчас он попадется!»Кольчугу он и чинский шлем надел,Навстречу ей, как ветер, полетел.Гурдафарид свой лук тугой схватилаИ молнией стрелу в него пустила.Когда стрелу пускала в высоту,Она орла сбивала на лету.Хоть стрелы вихрем с тетивы летели,Они задеть Сухраба не сумели,Их отражал Сухраба щит стальной.Позорным он почел подобный бой,Сказал он: «Хватит! Кровь должна пролиться!»И на врага помчался, словно птица,Увидев — жаждой битвы он горит,—Оставила свой лук ГурдафаридИ поскакала, по полю петляя,Копьем своим Сухрабу угрожая.Великим гневом возгорел Сухраб,Бой сразу кончить захотел Сухраб.Он мчался, издавая львиный рык,И, как Азаргушасп, ее настиг,Копьем ударил в стягивавший тугоКушак, разорвалась ее кольчуга,—И словно бы чоуганом — не копьем,Как мяч, ее он вскинул над седлом.Гурдафарид рукой в седло вцепилась,Другой рукой за меч свой ухватилась,И разрубила пополам копье,И плотно села на седло свое,И вихрем улетела в туче праха.Ловка была она, не знала страха.Сухраб за нею вслед погнал коня;Он гневом омрачил сиянье дня.Вот он настиг. И за ее спиноюПривстал и шлем сорвал с нее рукою.Взметнулись косы, по ветру виясь,От шлема тяжкого освободясь.И понял витязь, полон изумленья,Что с женщиною вышел он в сраженье.Сказал: «Подобных девушек ИранСегодня шлет на боевой майдан!..Их витязи, когда коней пускают,Над степью пыль до облак подымают.Но коль в Иране девы таковы,То каковы у них мужчины-львы?»Тут он аркан свой черный вслед метнул ейИ стан петлею туго захлестнул ей.Сказал ей: «Луноликая, смирисьИ не пытайся от меня спастись!Хоть много дичи мне ловить случалось,Такая лань впервые мне попалась!»Увидев, что беда ей предстоит,Открыла вдруг лицо Гурдафарид.И молвила: «Не надо многих слов,Ты — лев могучий среди храбрецов!Подумай: с той и с этой стороныНа бой наш взгляды войск обращены...Теперь с лицом открытым я предстала,И разнотолков, знай, пойдет немало,Что, мол, Сухраб до неба напылил —В единоборство с женщиной вступил,Копьем тяжелым с девушкою билсяПеред мужами — и не устыдился!Я не хочу, чтобы из-за меняШла о Сухрабе славном болтовня.Мир заключим, чтоб завязать язык их...Ведь мудрость, знаешь сам, удел великих.Теперь мой замок и мои войска —Твои! Как клятва, речь моя крепка.И крепость и сокровища Хаджира —Твои. Зачем нам битва после мира?»Сухраб, на лик прекрасный брося взгляд,В цвету весны увидел райский сад.Ее красой душа его плениласьИ в сердце, как в ларце, печаль укрылась.Ответил он: «Тебя я отпущу,Но помни: я обмана не прощу.Не уповай на стены крепостные,Они не выше неба, не стальные.С землей сровняю эти стены я,И нет против меня у вас копья».Гурдафарид вперед — крылатым лётом —Коня послала к крепостным воротам.Сухраб за нею рысью ехал вслед,Он верил, что ему преграды нет.Тут крепости ворота заскрипелиИ пропустить Гурдафарид успели.И вновь захлопнулись и заперлись.У осажденных слез ручьи лились,В подавленных сердцах кипело горе,Тонуло все в постигшем их позоре.К Гурдафарид, со всею свитой, самСедобородый вышел Гуждахам,Сказал: «О с благородным сердцем львица!О дочь моя! Тобой Иран гордится!Страдали мы, неравный видя бой,Но не бесславен был поступок твой.Ты выхода искала в честной битве,Но враг силен. Внял бог моей молитве,—В обмане ты спасенье обрелаИ невредима от врага ушла».Гурдафарид в ответ лишь засмеяласьИ на стене высокой показалась.Увидела Сухраба за стенойИ молвила: «Что ждешь ты, витязь мой?Иль ожидать напрасно — твой обычай?Увы, навек расстался ты с добычей!»Сказал Сухраб: «О пери, пред тобойКлянусь луной, и солнцем, и судьбой,—Разрушу крепость! Выхода иногоНе вижу я. Тебя возьму я снова.Как ты раскаешься в своих словах,Когда в моих окажешься руках!Как сожалеть ты будешь, что сначалаТы не исполнила, что обещала!»Гурдафарид ответила, смеясь:«Я сожалею, о мой юный князь!Неужто, витязь мой, не знал ты ране,Что тюрки брать не могут жен в Иране?Что ж, значит я тебе не суждена!Но не печалься, то судьбы вина...Но сам ты не из тюркского народа,В тебе видна иранская порода.С такою мощью, с красотой твоейТы был бы выше всех богатырей.Но если скажет слово шах Ирана,Что юный лев повел войска Турана —Подымется Рустам из Сеистана,Не устоишь ты против Тахамтана!Беда тебе! — из войска твоегоВ живых он не оставит никого.Мне жаль, что этот стан и эти плечиПоникнут и падут во прахе сечи.Повиновался б лучше ты судьбе,Вернулся бы скорей в Туран к себе.А ты на мощь свою лишь уповаешь,Как глупый бык, бока свои терзаешь!»Сухраб, внимая, от стыда сгорал.Что замок трудно взять, он это знал.Невдалеке от крепости стоялоСело и над собой беды не знало.Сухраб пошел и разорил село,По локоть руки окунул во зло.Сказал потом: «Ночь наступает, поздно...Пора нам отдохнуть от сечи грозной.А завтра здесь неслыханная быльСвершится. Мы развеем стены в пыль».И, повернув коня, погнал безмолвно,Вернулся в стан, печалью смутной полный.

Письмо Гуждахама шаху Кавусу

Когда Сухраб уехал, ГуждахамПозвал писца и сел с ним рядом сам.Свои несчастья шаху описал он,И с опытным гонцом письмо послал он.В письме сказал он: «Мы, твои рабы,Здесь терпим гнев неведомой судьбы.Туранцы, что напасть на нас не смели,Пришли под крепость, морем зашумели.Вождь этих войск, затмивших полдня свет,Юнец, едва ль четырнадцати лет.Но ростом он невиданно огромен,Он силой исполинской неутомен.Его, как дуб индийский, крепок стан.Льва породил могучего Туран.Он богатырской палицей играет,Разящий меч в руке его сверкает.Что кручи гор ему, что глубь морей?Подобных в мире нет богатырей.Как лев средь ланей, в ратной он ловитве,Сильнейшего сразить он может в битве,Он может демонам противостать.Богатыря того Сухрабом звать.Подобье он Рустама Тахамтана,Похож на ветвь из дома Наримана.Не знаю, кто отец его и мать,—Как у Рустама, мощь его и стать.Когда пришел он, ради бранной чести,Привел к нам войско, жаждущее мести,Хаджир, непобедимый богатырь,С ним выехал на бой в степную ширь.Ему навстречу, на коне могучем,Сухраб летел, как молния по тучам,Быстрей, чем запах розы — от ноздрейДо мозга,— мысли пламенной быстрей.Хаджира сбил с седла с такой он силой,Что это всех смотревших изумило.Теперь Хаджир в оковах и в плену...Кто горечи измерит глубину?Видал я витязей туранских в деле,Но о подобном не слыхал доселе.Рустаму он подобен одному,—Быть может, равен лишь Рустам ему.На всей земле найдешь ему едва лиПротивоборца, кроме сына Заля.Здесь, кто против него ни выступал,Отважнейших он в плен арканом брал.Хоть он могуч, но духом он не злобен,Огромный конь его горе подобен.Когда он скачет, до неба пыля,Горам прощает тяжесть их земля.Подумай о стране, миродержавный,Чтоб не постиг и вас удел бесславный!Пускай сюда твои войска идут,Не то — столпы величия падут.Теперь не время мир вкушать беспечный,Он может обложить нас данью вечной.Коль вовремя его не удержать,Нам радости и счастья не видать.Когда бы ты его увидел сам,Сказал бы ты — он юный всадник Сам.И если ты теперь нам не поможешь,Всех нас погибшими считать ты можешь.Не отсидимся мы в своих стенах,—Сегодня, завтра рухнут стены в прах.Поэтому мы ночью замок бросим,Приют в Иране оказать нам просим.Меня давно ты знаешь, я не лгу,Но жертвовать я войском не могу.Нас не укроют стены крепостные,Ворота перед ним падут стальные».Письмо он кончил, приложил печать,Велел гонца надежного призвать.Сказал: «Скачи быстрей, чтоб утром раноТы был далеко в глубине Ирана».Посланье спрятал тот гонец на грудь,Сел на коня, помчался в дальний путь.Под крепостью был тайный свод подземный,Вел из него далеко ход подземный.Тем ходом, по неведомым путям,В ночи ушел с семьею Гуждахам;И войско все, по потайному ходу,Из крепости он вывел на свободу.

Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVI века.

Сухраб захватывает Белый замок

Когда заря блеснула из-за гор,Сияньем озарив земной простор,Сухраб верхом — из алого туманаПовел на приступ воинство Турана.Чтоб всех, кто были в замке, наконецВзять в плен, как стадо сбившихся овец.Уже он был от замка недалеко,Глядит: нет стражей на стене высокой.И в гневе он к воротам подступилИ с петель их тараном медным сбил.Вошли в пролом; но ни души в твердыне,—Все пусто и безмолвно, как в пустыне...И понял он, что Гуждахам ушелИ всех с собой защитников увел.Лишь несколько, от страха оробелых,Там пряталось забытых, престарелых.Он все покои замка обыскал,Но не нашел того, чего искал.Гурдафарид, как пери, улетела...Любовью, страстью кровь его кипела.«Увы! — сказал,— увы мне!.. Где она?За черной тучей спряталась луна!Судьбой, как видно, горе суждено мне.Владеть любимой, видно, не дано мне.Попала в сети лань ко мне. И вот —Ушла... Я сам в сетях ее тенёт.На миг она лицо мне показалаИ сердце мне навеки растерзала.Увы, недостижимо далекаТеперь она. А мой удел — тоска.Но это чародейство, не иначе,—Оно, как яд, в крови моей горячей...Вчера я думал,— в плен ее возьму,Но сам я пленник,— видно по всему.Не знаю я: меня околдовали —Лицо ль ее, глаза ль ее, слова ли.Но если я ее не отыщу.Потери я ничем не возмещу.Нет! Не в бою я встретил испытанье!Как рана, мне о ней воспоминанье,Мне доля — тайно плакать и стенать!И кто она, не суждено мне знать...»Так говорил Сухраб, и весь горел он.Хоть никому открыться не хотел он,Но мук любви не скроешь от людей,—Их слезы выдадут волне морей.Кто б ни был любящий — душевной болиНе утаит он,— выдаст поневоле.Так и любовью раненный СухрабВдруг похудел, поблек лицом, ослаб.Хуман не знал о том, что с ним случилось,Но видел, как душа его томилась,И сердцем проницательным своимОн понял, что неладно что-то с нимИ что Сухраб, по гневной воле мира,Попал в силки безвестного кумира,Что он, паря мечтой, стоит без сил,Как будто ноги в глине завязил.Сухрабу мудрый так сказал Хуман:«О гордый, с львиным сердцем пахлаван!В былое время витязь лучшим другомСебя считал. Постыдным он недугомПочел бы жар, пылающий в крови,И опьяненье от вина любви.Брал в плен он сотни мускусных газелей,Но сердца не терял в любовном хмеле.В плен не сдается истинный геройЦарицам с неземною красотой.Лишь та достойна властвовать десница,Что солнце заставляет поклониться!Ты — лев могучий, ты от льва рожден,—И ты — о стыд! — любовью поражен?Нет! От любви не плакал бы великийЗавоеватель мира и владыка!Тебя царем Афрасиаб нарек,Назвал владыкой гор, морей и рек.Мы вышли из Турана ради славы,Вброд перешли мы океан кровавый,Теперь Иран зажали мы в тиски,Но в будущем пути не так легки.Нам предстоит борьба с самим Кавусом,С его войсками и коварным Тусом.Нам предстоят убийца львов — Рустам,Гив-богатырь, Гударз и лев-Руххам,Бахрам, Гургин — отважный внук Милада,Мы встретим там могучего Фархада.Богатыри — могучие слоны,Нас повстречают на стезе войны.В бою никто из них не отступает,Чем кончится война — никто не знает...А ты — о лев! — на грозный бой идешьИ сердце первой встречной отдаешь!Будь мужем, отгони любовь от сердца,Чтобы не пасть пред войском миродержца.Цель у тебя великая одна:Лишь начата — не кончена война.Ты храбр, силен, взялся за труд опасный,И цель свою ты должен видеть ясно.Еще великий труд не завершен,А ты душой к другому устремлен.Свали твердыню древнюю ИранаВсей мощью богатырского тарана!Когда ты Кеев трон себе возьмешь,Ты сам красавиц лучших изберешь.Тогда к подножью нового владыкиПридут с поклоном малый и великий.Не подобает от любви страдатьТому, кто миром должен обладать!»Преподнеся словесный этот дар,Хуман избавил юношу от чар.Сказал Сухраб: «Ты послан мне судьбой!Прекрасно все, что сказано тобой.Великому теперь отдам я душу,Я завоюю мир — моря и сушу.И дружба наша, как скала, тверда,Отныне укрепилась навсегда».Взялся за труд Сухраб неутомимыйИ сердцем отвратился от любимой.И он Афрасиабу написал,Как шел поход, как Белый замок пал.Обрадовался шах тому известью,Сказал: «Сухраб нас озаряет честью!»...Письмо от Гуждахама получив,Сидел Кавус — угрюм и молчалив.Призвал вельмож, опору шахской власти,Поведал о постигшем их несчастье.Пришли к владыке Тус, Бахрам, Фархад,Пришел Гударз, чьим был отцом Кишвад.Воскликнул шах: «Как нам беду поправить?Кого туранцам противопоставить?»В чертоге царском тут поднялся гул,Сказали хором все: «Послать в Забул!Послать гонца в пределы сына Сама,Чтоб старый Заль уговорил РустамаСкорей на поле битвы поспешитьИ вновь Иран щитом своим укрыть!»Решили так. И в круг вельможи сели,Послание писать писцу велели.

Письмо Кавуса Рустаму

И дали подписать письмо царю.Вначале шла хвала богатырю:«Пусть вечно бодрым разум твой пребудет!Пусть в мире все тебе на радость будет!Ты с древних лет опорой нашей был,—Ты — столп страны, источник вечных сил,Ты — мощь, и сердце, и хребет Ирана!Ты — в подвигах великих неустанный,Чудовищ истребил Мазандерана,Оковы разрубил Хамаварана.Ты, словно лань, берешь арканом льва,Превыше снежных гор твоя глава.Ты — щит Ирана, светоч божества.Как море, о тебе шумит молва.Хвала творцу! Хвала отцу Нейраму!Хвала премудрому Дастани-Саму!Пусть вечно над вселенною цвететОт миродержца твой идущий род!И счастье шахское не потускнеет,Пока Рустам своим мечом владеет.Опять тебе прибыть к нам пробил час;Нежданная беда постигла нас,—Враг из Турана вышел небывалый,Он катится на нас, грозней обвала.Опасность велика,— ты сам поймешь,Когда посланье до конца прочтешь.И мы решили, о Рустам счастливый,К тебе с письмом своим отправить Гива.Коль он приедет ночью, ты вставай,Для многословья уст не раскрывай.А если днем,— охота ли, обед ли,—Все брось и к нам скорей скачи, не медли.А если спать собрался, не ложись,Вооружись и к нам поторопись.Возьми богатырей Забулистана,Скачи, в пути не разбивая стана.В своем письме нам пишет Гуждахам:«Враг небывалый угрожает нам.Прочтя мое письмо, без промедленьяБери войска и выходи в сраженье!»И черная, как мускус и смола,{23}Печать Кавуса на письмо легла.Шах молвил Гиву: «Дорого нам время,Поторопись, вступи ногою в стремя!Когда к Рустаму ты прискачешь, Гив,Не вздумай пировать, про все забыв,В Забуле отдыхать не оставайся,А в тот же день с Рустамом возвращайся!»Взял Гив письмо, и в путь пустился он,Скакал в Забул, забыв покой и сон.И прибыл он в предел Забулистана,И стражей крик донесся до Дастана,Что из Ирана конный к ним спешит,Взметая вихрем пыль из-под копыт.Весть эта до Рустама долетела,И выехал встречать слоновотелый.Он выехал с дружиною своей,Со свитой братьев и богатырей.И спешились, как честь велит, при встрече,—Все — и гонец, прибывший издалече.Сошел с коня и славный Тахамтан,Спросил: «Здоров ли шах? Как жив Иран?»Повел Рустам гонца в свои чертоги,Гость за беседой отдыхал с дороги,Потом письмо хозяину вручилИ о Сухрабе вести сообщил.Рустам, прочтя посланье, изумился,Все расспросил и в думу погрузился.Потом, смеясь, сказал: «Неужто там —В Туране, появился новый Сам?Рождал богатырей Иран счастливый,А там не вспомню я такого дива.Есть, правда, у меня там сын... Хотя —Он очень молод, он еще дитя!..Есть сын мой у царевны Самангана! —Но выступать ему в походы рано.Еще не знает он,-— мой дорогой,—Как водят войско, как вступают в бой!Сокровищ я послал ему немало,И мать его ответ мне написала.Еще не год, не два, не три пройдет,Покамест милый сын мой подрастет.Я терпеливо жду: пора настанет,И миру новый богатырь предстанет.Сейчас же лет тринадцати всегоМой сын, богатство сердца моего!Пока ему бросаться в битву рано.Другой к нам воин вышел из Турана...Теперь, мой гость, пойдем на наш айванРад будет престарелый муж — Дастан.Подумаем, как быть нам в этом делеИ отчего так тюрки осмелели.Пойдем, мой гость любезный, отдохнем,Уста сухие освежим вином!Потом последуем к престолу шаха,Посмотрим — кто нагнал такого страха.И коль не спит могучая судьба,Врага возьмем арканом, как раба.Коль на горящий берег хлынет море,Не устоять огню с волнами в споре.Как подыму я боевой свой стяг,Падет от страха на колени враг.Шах перепуган. Нам же было б низкоВесть эту к сердцу принимать так близко!»Тут с гостем сел к вину за стол РустамИ здравицу провозгласил войскам.А после пира, утром,— еще в хмеле,—Рустам могучий позабыл о деле.Проугощал он гостя день второй,Не вспомнил о походе на другой.На третий день подать вина велел он,О Кей-Кавусе вспомнить не хотел он.Так с Гивом он пропировал три дня,Не думая в поход седлать коня.А утром — на четвертый — Гив поднялся.Один обратно ехать он собрался.Сказал он: «Гневен, неразумен шах,Великий у него на сердце страх.Явил он нетерпение большое,Забыл о сне, о пище и покое.Коль мы промедлим день еще с тобой,Из-за вина оттянем ратный бой,Разгневается шах. Увы, гневлив он,И черен сердцем, и несправедлив он».Сказал Рустам: «Забудь об этом зле,Никто на нас не встанет на земле!»Но все ж велел он Рахша выводить,Седлать его и в медный ней трубить.Услышали мужи призыв карнаяИ съехались, доспехами сверкая.

Гив и Рустам прибывают к Кавусу.

Гнев Кавуса

В поход Рустам пустился поутру,Главою войск поставил Завару.А уж князья встречать его скакали,—За день пути в дороге повстречали.Гударз и Тус — главы богатырей —Почтительно сошли пред ним с коней.Увидя их, сойдя с коня и сам,С вождями поздоровался Рустам.И вместе с ними воин знаменитыйПредстал царю царей с душой открытой.Склонились пред царем Рустам и Гив,Но шах сидел угрюм и молчалив.Вспылил потом. И, в бешенстве постыдном,Он Гива словом уязвил обидным:«Кто он такой, Рустам, чтоб мой приказОткладывать не на день, а на час?Да если бы со мною был мой меч,Я голову Рустаму снес бы с плеч!Схвати его, на виселицу вздерни!Ни слова больше! Опостылел спор мне!»И дрогнул Гив и шаху отвечал:«Как? На Рустама руку ты подъял?»Рассвирепел Кавус, насупил брови,Привстал, как лютый лев, что жаждет крови.От ярости, казалось, был он пьян,В растерянность поверг он весь диван.Вскричал: «Измена! Знаю я давно их!Схвати их, Тус! Веди, повесь обоих».Ужасен в гневе был Кавус и дик.Он весь пылал, как вспыхнувший тростник.Тус встал, Рустама за руку схватил,Всех дерзостью потряс и удивил.Хотел он — полн смущения и страха —Рустама увести от гнева шаха.Пред ним Рустам был как могучий слон —Так по руке ударил Туса он,Что рухнул Тус у трона помертвелый.Рустам через поверженное телоШагнул и шаху в ярости сказал:«Зря на меня ты гневом воспылал!Безумен ты, твои поступки дики,Ты недостоин звания владыки!Ведь я — Рустам, а кто такой — твой Тус?Когда я в гневе — что мне шах Кавус?Владыка, не к лицу тебе корона!Ей лучше быть бы на хвосте дракона,Чем на такой ничтожной голове!Не веришь сам себе, так верь молве:Ведь я тебя возвел на трон, когда тыСтонал в оковах, гибелью объятый.Не раз тебя от смерти я спасал,—И трон, и власть, и жизнь тебе я дал!Все страны, от Египта до Ирана,От степи Чина до Мазандерана,Склоняются в пыли передо мной,Перед моим мечом и булавой.Благодари меня, что шахом стал ты!Что ж на Рустама гневом воспылал ты?Я — раб творца, тебе же я не раб!Могучий на тебя идет Сухраб;Коль ты такою силою владеешь,Сам с ним сражайся, если ты сумеешь!Вы больше не увидите меня,В Иране не пробуду я ни дня.Когда меня избрать хотели шахомБогатыри, охваченные страхом,Я даже не взглянул на шахский трон.Был мной обычай древний соблюден.{24}А ведь — когда бы взял венец и власть я,Ты б не имел величия и счастья.Достоин я всего, что ты сказал!Ты за добро сторицей мне воздал!На этот трон возвел я Кей-Кубада,—И такова от сына мне награда!Но если бы для твоего отцаМечом своим не добыл я венца,С горы Албурз Кубада не привез бы,Его из небреженья не вознес бы —И ты величьем бы не обладал.Ты б оскорблять Рустама не дерзал!Когда ты сам вовлек в беду Иран,Спасать я вас пришел в Мазандеран.И там я дива Белого убил,И жизнь тебе и трон я возвратил.Мой трон — седло, моя на поле слава,Венец мой — шлем, весь мир моя держава.Когда на вас туранец налетит,Он никого из вас не пощадит...Я ухожу, меня вы не ищите,Пути спасенья сами находите!Уйду. И впредь меня вам не видать,Лежать вам в прахе здесь, а мне летать!»На Рахша сел Рустам и прочь умчался,На нем доспех от гнева разрывался.У всех от скорби омрачился дух;Они — лишь стадо, а Рустам — пастух.Пришли к Гударзу, молвили: «РазбитыУстои наши. Встань, Иран спаси ты!Ступай ты к бесноватому царю,—Пусть он поклонится богатырю.Напомни кею плен Мазандерана,Когда в цепях стенал он — шах Ирана.И как Рустам царя от смерти спас,И сколько мук он вынес из-за нас.Потом, когда властитель бестолковыйВ Хамаваране вновь попал в оковы —Рустам ни перед кем не отступил,—Владык в Хамаваране перебил,Из плена вновь освободил Кавуса,На трон Ирана возвратил Кавуса.Коль смерть за это заслужил Рустам,Куда ж деваться остается нам?Иди! Беседуй с шахом терпеливо!Восстановить должны мы мир счастливый.Нам без Рустама счастья не видать,Все бросить нам придется и бежать».И вот Гударз — Кишвада сын суровый —Пришел в чертоги гневного хосрова.Спросил он шаха: «О владыка мой,В чем виноват Рустам перед тобой?Ты растоптал сегодня щит Ирана,Забыл ты ужасы Хамаварана.Мазандеран ты, видно, позабыл!Рустама ты смертельно оскорбил.Впадать во гнев владыке недостойно,Добро и зло решает шах спокойно.Ушел Рустам. На нас идут войска,Ведет их богатырская рука.И нет у нас надежды никакой,И некого послать с туранцем в бой.А Гуждахам богатырей своихВсех знает, все он ведает о них.Он пишет нам: «Безумье — бой с Сухрабом!Пред ним и слон могучий будет слабым!»Один Рустам его сразить бы мог,Но он теперь, увы, от нас далек.Лишь неразумный и, как вол, упрямыйРешиться мог бы оскорбить Рустама.Ум просветленный должен шах иметь,А не безумьем ярости гореть».Кавус Гударза выслушал спокойно.Он понял — мудр и верен муж достойный.«Все правильно сказал ты,— молвил шах,—Раскаиваюсь я в своих словах.Скорее вслед Рустаму поспешите,В его душе обиду потушите!Вернется пусть! Скажите: «Как и встарь,К тебе, Рустам, любовь питает царь!»Гударз и с ним вожди от шаха прямоКоней погнали по следам Рустама.И там, где гасла темная заря,Увидели в степи богатыря.Они его настигли, окружили,Сошли с коней и так его молили:«Будь светел духом, разумом высок,И мир весь у твоих да будет ног!Пусть будет вся земля твоим престолом,И да не будет твой венец тяжелым!Ты знаешь,— у царя рассудка нет,Он в гневе натворил немало бед.Вспылит, потом к раскаянью склонится...С тобой, Рустам, он жаждет помириться.Твоя обида на царя сильна,Но, Тахамтан, не наша в том вина!За что Иран бросаешь ты на муки?И шах сейчас сидит, кусает руки...»И дал им Тахамтан такой ответ:«Теперь мне дела до Кавуса нет!Седло мне — трон, одежда мне — кольчуга,Венец мой — шлем, и нет средь вас мне друга.Мне все равно — что прах, что Кавус-шах!Как может он меня повергнуть в страх?Я не прощу обиды: царь, видать,По малоумию забыл опять,Как от врагов его освободил я,Как жизнь ему и славу возвратил я.Я сыт по горло! Что мне ваш Кавус?Лишь светлого Йездана я боюсь».Умолк Рустам, Гударз премудрый снова,Открыв уста, сказал такое слово:«Как речь твою мы перескажем там,—Что бросил, мол, Иран в беде Рустам?В народе, в войске — всяк бы усомнился,Не впрямь ли ты туранца устрашился?А нас предупреждает Гуждахам,Что от врага не ждать пощады нам.И коль Рустам на бой пойти страшится,У нас непоправимое свершится!Тревога в войске и в стране царит,Всяк о Сухрабе только говорит.Не отвращайся в этот час от шаха,Пусть он ничтожен, пусть он ниже праха,Но ведь природный шах Ирана — он,А корень наш и столп наш — Кеев трон.Как возликует враг наш, полный скверны,Коль будет шах унижен правоверный!»Так мужа наставлял Гударз-мудрец.Рустам, подумав, молвил наконец:«Я много ездил по земле широкой,Я много знаю, вижу я далеко.А если боя сердцем устрашусь,Я от души и сердца отрекусь.Ты знаешь сам: я незнаком со страхом,—Пусть благодарность неизвестна шахам!»И Тахамтан обратно прискакал,И гордо перед шахом он предстал.Ему навстречу встал с престола шахИ молвил со слезами на глазах:«Я нравом одарен непостоянным,—Прости! Так, видно, суждено Йезданом!..Теперь перед напастями войныСтеснился дух мой, словно серп луны.Ты нам, Рустам, один теперь защита,Опора наша, воин знаменитый!Вседневно я, пред наступленьем сна,Рустама славлю чашею вина.О муж, забыта будет пусть обида!..Пока мы вместе — выше мы Джамшида!Мне в мире нужен только ты один,—Помощник, друг мой, мощный исполин!Я ждал тебя. Ты запоздал дорогой,А я вспылил... Прости, во имя бога!В раскаянье, увидев твой уход.Наполнить прахом я хотел свой рот!»Рустам ему: «Весь мир — твоя обитель.Мы — под тобою, ты — наш повелитель.Средь слуг твоих — я твой слуга седой.Но я достоин быть твоим слугой.Владыка ты, я — подчиненный твой.Приказывай! Велишь — пойду на бой».Царь молвил: «Как тобою я утешен!Поход сегодня чересчур поспешен.Мы лучше сядем нынче пировать!Даст бог — уж после будем воевать!»Поставили столы среди айвана,Подобные весне благоуханной.Вельмож созвал и приближенных кей,Рассыпал жемчуг милости своей.Здоровье Тахамтана гости пилиИ о великом прошлом говорили.И вот жасминоликие пришли,Под чанг и флейту пляски завели.Зажглись ночные на небе светила,А пиру все конца не видно было.Спать разошлись, когда густела мгла.В чертогах только стража не спала.