Марина задумалась настолько, что не заметила, как вернулся Женька с таблетками и бутылкой минералки, опустился рядом на постель:

– Не спишь?

– Нет. Как там отец?

– Я им бутылку коньяка выставил, пусть стресс снимут. Ты меня прости, родная, но братца твоего я завтра же выкину отсюда, можешь на меня даже не смотреть такими глазами. Я с этой паскудой больше за один стол не сяду! – Женька осторожно приподнял ее голову и поднес к губам стакан с минералкой. – Я все сказал. К отцу претензий не имею, а этот пусть валит и спасибо тебе скажет, что подставилась вместо него.

– Женя…

– Я сказал – все! – отрезал Женька, наклоняясь и целуя ее. – Может, я к себе спать пойду? – прошептал ей на ухо.

– Нет… не бросай меня, – попросила Марина, касаясь пальцами его руки. – Я боюсь одна, боюсь умереть во сне…

– О господи, я тебя прошу – прекрати! – взмолился Женька, убирая с ее лица упавшую челку и заглядывая в глаза. – Не пугай меня, пожалуйста, я не могу этого слышать…

– Есть что-то, чего ты боишься? – через силу улыбнулась она, и Хохол пробормотал, пряча глаза:

– Есть… То, что тебя не будет со мной…

– Я всегда буду с тобой… – Марина закрыла глаза, крепко прижав к груди Женькину руку, и задремала, сквозь сон слыша размеренное дыхание Хохла возле своего уха.

Ночью, когда совсем отошла анестезия, стало невыносимо больно, так больно, что Коваль, привычная ко всему, не вытерпела и застонала. Чуткий Женька сразу же открыл глаза и навис над ней:

– Что, котенок? Болит?

– Болит… – прошептала она, закусив губу и крепко зажмурившись, чтобы хоть как-то отвлечься от разрывающей весь левый бок боли.

– Сейчас Генку приведу, он укол сделает, – Женька накинул халат и побежал вниз, забыв, что достаточно просто позвонить в коттедж охраны и попросить Гену зайти.

Они вернулись вдвоем, всклокоченный телохранитель достал из аптечки шприц и ампулу с обезболивающим, ловко наложил Марине жгут на плечо и незаметно сделал укол.

– Все, Марина Викторовна, сейчас пройдет.

– Спасибо, – проговорила она, зажимая место укола ватой. – Извини, что разбудили, Гена.

– Ерунда, – отмахнулся он. – Ничего страшного. Я свободен, Жека?

Хохол кивнул, и Гена вышел, прикрыв дверь. Сам Женька продолжал стоять у окна, сунув кулачищи в карманы халата.

– Жень… – прошептала Коваль. – Иди сюда…

Он вздохнул, вернулся в постель, осторожно обнял ее и зашептал на ухо:

– Как же ты напугала меня, родная моя, если б ты только знала! Я до сих пор не могу в себя прийти, как вспомню… Вот тебе и еще одна отметина от меня…

– Не думай об этом, ты же не виноват – ты пытался защитить меня, как умел…

Назавтра отец настоял на том, чтобы Дмитрий немедленно покинул не только дом, но и город, а Марина, в свою очередь, настоятельно попросила брата забрать с собой и Николая, которого уже свободно можно было перевезти на самолете. Племянник, конечно, возмущался и орал в трубку, что никуда не поедет, но Хохол объяснил ему все в двух коротких, но емких фразах, и Кольке ничего не оставалось, как подчиниться. Перед отъездом брат пришел к ней, улучив момент, когда Хохол отвлекся и куда-то вышел.

– Ты вправе не простить меня, Маринка… Но пойми – это мой сын, он единственный, я едва с ума не сошел, когда узнал, что произошло… Поверь, я очень жалею о том, что наговорил тебе…

Марине стало смешно – здоровый мужик лепечет какую-то ерунду, чуть не плачет от жалости к самому себе… Противно. Она дотронулась до его руки холодными пальцами:

– Дима, не надо. Я все понимаю. Но с сегодняшнего дня запомни – мы с тобой друг другу ничего больше не должны, я думаю, что отплатила тебе за то, что ты помог мне не сесть в тюрьму. И на этом все, больше мы с тобой не встретимся, я надеюсь. Если ты не отпустишь Николая ко мне, я пойму.

– Зачем ты так? – обиженно проговорил брат, поглаживая ее руку. – Я же извинился…

– Мне не нужны твои извинения, мне вообще от тебя ничего не нужно. И это ты прости меня за то, что я возникла в твоей жизни и своим появлением изменила ее. Поверь, знала бы, что так кончится, не стала бы начинать.

– Как знаешь… Но отца не отталкивай, Маринка, он ведь и так себя виноватым чувствует, так не усугубляй, ты ж грамотная девка у нас, – попросил Дмитрий, вставая. – А про Кольку… он ведь не ребенок, как сам решит, так и будет, тут я ему не указ. И еще… Если когда-то тебе что-то будет нужно, я помогу, не сомневайся, ведь мы с тобой родня.

– Дима, я поняла одну очень простую вещь: никогда мент и бандитка родней не станут, – насмешливо сказала Коваль. – При любом неприятном повороте событий из тебя прет ментовское нутро, и ты моментально забываешь, что я твоя сестра, а помнишь только то, чем и как я зарабатываю на жизнь. Поэтому не обижайся, братец, – никакой дружбы не будет. Но зла на тебя у меня нет, поверь.

Он постоял немного, словно хотел запомнить, как она выглядит, потом повернулся и вышел. Марина же, утомившись от столь напряженной беседы, откинулась на подушку и уснула.