– Ну, а теперь рассказывай, что ты видел на дороге?

Дюпрейн впервые обратился к нему вот так, прямо, в первый раз за все эти дни; обратился к нему, как к равному, и даже не по званию и, уж тем более, не по опыту, а к равному по схожим обстоятельствам. С тем, что судьба у них одна на всех, общая, и они перед ней равны, и капитан, и рядовые. И от этой неожиданной прямоты Янис растерялся, запутался: уж не показалось ли?

– Я?.. Вы меня спрашиваете?..

– А кого же ещё? – Дюпрейн усмехнулся пренебрежительно, почти с презрением к этому парню. Сузил глаза, разглядывая его лицо, довольный тем, что достал-таки его, достал во время короткой нелепой драки: «Хорошо бы ещё под глаз тебе фингал, чтоб поостыл немного…»

– Когда я там был, машин было уже три… И по рации подкрепление вызывали. Нас классифицируют, как диверсантов… Дали знать на пикет при переправе… На мост через реку… Требуют усилить охрану и повысить внимание… – коротко, но содержательно рассказал Янис, разглядывая свои руки, которыми он обхватил колени. – Уже наметили квадрат для прочёсывания…

– Интересно, и когда ты успел обо всём этом узнать? – Дюпрейн склонил голову к левому плечу, сощурил глаза, всем видом выражая недоверия, даже будто подвох искал. – Да ещё в таких подробностях!

Янис губы разомкнул, видимо, хотел ещё что-то добавить, но осёкся, уловив это недоверие, полосонул потемневшими от ненависти глазами. На его бледных щеках появился лёгкий румянец. Это была ярость! Та ярость, от которой бросает в жар, и сердце колотится быстрее, а руки – невольно сжимаются в кулаки. «Не веришь – зачем тогда спрашиваешь?»

– Скоро, капитан, здесь начнётся охота! А в роли дичи будем мы! Времени на трепотню не осталось! – в сердцах проговорил Алмаар, выместив в своих словах эту ярость. В словах и во взгляде…

А Дюпрейн усмехнулся с невольной улыбкой: «Да-а, стоило натолкнуться на сионийцев вот так – нос к носу, чтобы у тебя, наконец-то, включилась осторожность. И внимание! Понял, что шкуру – свою, родимую! – спасать нужно… Суетиться начал. Где ты раньше-то был?.. И ведь хитрый же малый! Умный! И когда нужно, осторожный! Несдержанный, правда, часто… Но оно и понятно. Где ей, этой сдержанности, учиться? На улице, что ли? Нет, не та школа, не туда тебя судьба кинула, парень. А вот спецназовец бы из тебя неплохой получился. Подучили бы терпению, сдержанности, выдержке, вниманию, а навыки соответствующие уже у тебя есть. И башка варит, когда нужно. Прошёл же мимо машин, через мины прошёл, никого из патруля не переполошил и нас нашёл. Сволочь, конечно, порядочная, всё по настроению, по-своему, а навыки есть… А финал какой? Одни вы здесь и финал для вас, для всех, четверых, один: взорванные шахты и смерть, если не от взрыва, то от голода…»

Дюпрейн смотрел на своих бойцов, на каждого по очереди и на всех вместе. На Моретти: суетной парень, конечно, но честный, искренний. На Тайлера: гвардеец, и этим словом всё сказано. На Кордуэлла: этому-то рассудительности не занимать, простой по-деревенски, но сметливый и внимательный. И Алмаар: ненавистный тип, испорченный с детства. Но умный, сволочь, хоть и вспыльчивый. Даже уважаешь невольно за эту его индивидуальность, за упрямое упорство даже в шкуре солдата оставаться самим собой. Со всеми своими недостатками… Возможно, Тайлер и прав. Таким, как Алмаар, место среди «информаторов». Они там все такие же независимые, даже власть Императора на них не распространяется.

Все – разные! Каждый – личность! И у каждого своё прошлое, своё детство, своя память. Но смерть для них для всех одна, общая. И это даже не ваше решение, не ваша воля. И не моя! Интересно, у того, кто, разрабатывал операцию, есть свои дети? Сыновья?.. Неужели никто не подумал о тех четырёх парнях, которым предстоит умереть ради такой глупости, минутного решения?! И всё ради рудника, а он, ещё неизвестно, кому достанется.

И мне их предстоит туда притащить! Навешать лапши на уши. И самому же взорвать! И это после того, что пережили вместе за последние дни?! Кого бы я и смог взорвать, убить собственноручно, так это Алмаара. Достал вконец! Уже сил терпеть не осталось!

И Дюпрейн перевёл глаза на Яниса, сидящего рядом. И перед глазами встала чёткая, реальная до каждой мелочи, до каждой незначительной детали картинка: тусклые стены шахты, металлические подпорки, неяркий свет аварийного освещения. И в самом дальнем углу – Алмаар с коробкой взрывчатки… И вот он, – взрыв! Дюпрейн даже смог представить себе этот огненный шар, нестерпимо раскалённый смерч, сметающий всё на своём пути!.. Разлетающиеся куски породы. Оседающий потолок. Взрывающиеся стеклянными брызгами лампы. Со скрежетом ломающиеся, как хрупкие спички, толстые опоры. И среди всего этого хаоса – Алмаар! Дюпрейн ненавидел его до смерти! И поэтому даже улыбнулся с мстительным блеском в глазах, представив с особой старательностью, как кусок балки пробивает Алмаару грудь, ломает рёбра, разрывает лёгкие…

Представил и сам ужаснулся. Нет! Это страшно! Желать смерти человеку, какой бы сволочью он ни был. Даже Алмаару! Ведь свой же, ниобианин, вернулся же, не сдался, пришёл… «Кажется, я начинаю сходить с ума» – С тоской подумал Дюпрейн, закрывая лицо раскрытыми ладонями, со злостью, с раздражением на самого себя потёр щёки, колючие от щетины, потом глаза, лоб. А перед глазами до сих пор эта навязчивая картинка: момент смерти Алмаара, и опять со всеми подробностями… Даже самому больно вдруг стало. Защемило где-то в груди. Да, он желал ему смерти, но когда представил её себе – явно, во всех подробностях, – понял, как это страшно… Ведь у него же тоже, как у всех остальных, когда-то была мать. И она страдала бы сейчас за свою кровиночку… «Чёртов приказ! Почему они не рассказали всё сразу, ещё на Ниобе, что за операция? Когда ещё можно было отказаться, сослаться на что-нибудь или придумать отговорку, подключить кого-нибудь из своих… А сейчас… Да что сейчас? Ведь даже здесь, когда сам проходил этим маршрутом, сам всё проверял, вносил данные в карту, не думал, что ЭТО будет так сложно, и это при моём-то опыте… Учили же убивать, легко, не задумываясь, на каждый шорох, сначала – убивать, потом – думать. И что же? Увидел этих сопляков, потаскал мальчишек по джунглям – и всё! Жалко стало!.. Эх, если б только знать всё заранее… Не выполни теперь приказ, и сам загремишь по всей строгости. Сейчас из-за войны с этим не шутят…»