А потом всё довольно просто! Ты кинул автомат, как раз в метре от ловушки… Нет! Чуть дальше! – Янис перебил сам себя, смерил расстояние до куста глазами и снова перевёл взгляд на Джейка, – А я в это время сломал компьютер управления… Просто, правда?..

А всё из-за того, что те, в КБ, не предусмотрели одну мелочь, но зато её заметил я! – он сказал это с нескрываемой гордостью, и Джейку сразу стало ясно, каких трудов стоило Алмаару найти решение этой задачи. Он, верно, не один день голову ломал, пока додумался. – Когда главный компьютер посылает сигнал-импульс распылителям, он становится беззащитным, он не улавливает движение с других сторон, хотя датчики его чувствуют… Компьютер сконструирован так, что не может посылать сигналы сразу нескольким распылителям… Грубая, конечно, ошибка… – он перевёл дух, устало дрогнув ресницами, криво улыбнулся и заговорил опять. – Вот если б я хоть на чуточку задержался, мне бы и вправду было худо… – неожиданно улыбнулся с облегчением, сверкнул белыми зубами, перевёл дух, напрочь отметая прошлое и то, что могло бы быть, но не случилось…

– Было бы… А так! – Янис подкинул ловушку в ладони, поймал её пальцами за одну из игл, снова подкинул, улыбаясь. – Была бы ещё одна, можно было бы пожонглировать! – и он непринуждённо и легко рассмеялся, словно и не был на волосок от мучительной смерти. Ну что за легкомысленный тип!

А Джейк поднялся и почему-то вздохнул.

– А ты испугался, гвардеец, да? – Алмаар посмотрел на него с прищуром, снова стал наглым, почти циничным, – прежним, таким, каким и был всегда, а в глазах – старая, знакомая давно насмешка, – Зря! Я со всей этой электронной дрянью на «ты»! Сам бомбочки мастерил… Мы однажды даже магазин так ограбили… – хохотнул, вспомнив что-то из своего богатого прошлого. – Бахнули несколько раз, а народ решил, что это неопротестанты… Все разбежались кто куда, попрятались… Бери, что хочешь…

Правда, мне это потом боком вышло… Полгода в исправительном лагере парился… Поймали, сволочи!..

– А почему ты тогда ничего не сказал, когда мы мины снимать ходили, у магистрали? – перебил его Джейк.

– А кто меня спрашивал? Капитан? Да он на меня даже не глянул!.. Да и не пошёл бы я с ним никуда!.. – крикнул вдруг Янис зло, сверкнул глазами непримиримо, тут же стал совсем другим, раздражённым и нервным, подкинул ловушку в руке, зло глянул на неё и поджал губы, будто думал: не зашвырнуть ли её куда подальше, в кусты, например… До такой степени разозлился всего из-за одного вопроса, где было упоминание про капитана…

Они стояли друг против друга и глядели исподлобья, зло, с вызовом, снова лютые враги, когда немного в стороне за спиной Джейка щёлкнул предохранитель автомата. Алмаар перевёл взгляд, глянул поверх плеча Джейка, и тот ещё по взгляду Яниса понял, кого он там увидел: капитана! Это и вправду был он. Злой, порядком измотанный, на взводе, но всё тот же капитан Дюпрейн.

– Все живы? Все здоровы? – сразу же начал с вопросов, Прошел вперёд, раздвигая кусты рукой, но автомата не опустил, всё ещё прислушивался и вглядывался в рассветный сумрак. Остановился и разом побледнел, уставившись взглядом в сенсорную ловушку в руках Алмаара.

– Господин капитан, арестованный Алмаар отключил её. Она безопасна… – доложил Джейк. Дюпрейн некоторое время смотрел Янису в лицо немигающими глазами, словно хотел вывести на чистую воду какой-то скрытый обман или подвох, но спросил лишь, и спросил довольно строго:

– Где твоё оружие, арестованный?

Алмаар, не говоря ни слова, разжал пальцы и бросил ловушку под ноги, развернулся и пошёл собирать свои вещи, а Дюпрейн, глядя на ловушку с недоверием, спросил:

– Это правда?

– Да, господин капитан!

– Сам Алмаар?!! – Дюпрейн в упор смотрел на Джейка, перевёл взгляд на Яниса; тот уже шёл им навстречу с автоматом и рюкзаком.

– Инъекцию все сделали? – спросил хмуро капитан, когда они уже все четверо стояли перед ним. Он долго собирал их, разбежавшихся по лесу, уже и не надеялся увидеть снова эти ставшие родными лица, но даже Алмаар был здесь. Хотя куда он теперь денется?..

«Способный, однако, парень. Если Тайлер правду сказал… Интересно, и почему это он остался, почему не ушёл, пока случай представился? Мог же попробовать пройти сквозь „кольцо“!» Дюпрейн посмотрел Алмаару в лицо, долго, пристально, всё хотел угадать самые сокровенные его мысли, но тот ответил равнодушным отсутствующим взглядом, так, будто капитан был стеклянным, или его вообще не было, а сам с ленцой жевал в это время какую-то травинку. Равнодушная сволочь с вечной презрительной ухмылочкой! Дюпрейн разозлился неожиданно, его взбесила эта его вечная беззаботность, равнодушие, напускная небрежность во всём: во взгляде, в наклоне головы, в ухмылке, во всей фигуре… Ведь они же все по уши в этом дерьме благодаря этой скотине! И он, что же, ещё и выбраться отсюда живым рассчитывает?!! Ну, уж нет! «За любого из ребят всё сделаю, но ты… Ты же, сволочь, даже доброго слова не заслужил. Тебя же убить мало!»

– А к тебе, арестованный Алмаар, у меня личный вопрос! – Дюпрейн подошёл к нему почти вплотную, глядя при этом прямо в самые зрачки. От его внимательного взгляда не ускользнуло, как сразу же напрягся солдат, стиснул челюсти, но остался прежним. «Ведь это только шкура у тебя такая! Я же вижу, когда тебе страшно… И не нужно кривиться с усмешкой…» – Кто разрешал тебе прикасаться к ловушке? Я разрешал тебе обезвреживать её? Или тебе плевать на старших по званию? Ты подводил всю группу, а не только себя и рядового Тайлера, нас слишком мало, чтобы так глупо рисковать!.. Мы живы только тогда, когда все вместе, когда все мы стоим друг за друга… Тебе это понятно? Я вполне доступно для тебя объяснил? – а потом добавил решительно, – Глупости в своём отряде я делать не позволю! Ясно?!

И вообще все эти твои штучки – всего лишь мальчишество и глупая бравада! Показуха! – закончил капитан почти шёпотом, и так видя, как посерел Алмаар лицом. Дюпрейн понял: это уязвленная гордость плещется сейчас в его глазах, холодных и синих, как она сменяется ненавистью. Злой, беспощадной! «Ну, скажи хоть слово – и я пристрелю тебя! Я же очень долго ждал этого момента, хоть и не мог на него решиться! А сейчас он наконец-то настал. Сейчас я сделаю это без сожаления! Как же ты мне надоел… Ну, дай только повод! Хоть одно слово, хоть один жест неповиновения…»