Старясь не испугать ее излишним рвением, Данте медленно водил мочалкой по спине и груди Эбби. Ее тепло согревало холодное тело Данте. Взяв шампунь, он стал тщательно и осторожно мыть ее голову.

Едва сознавая, что он делает, Данте провел большими пальцами по щекам Эбби. Он не мог не восторгаться ее тонкой красотой. Эту красоту люди не ценили. Для них превыше всего была стандартная внешность, которую можно сконструировать с помощью пластических хирургов. Но Эбби обладала духовной красотой, к которой Данте не мог остаться равнодушным.

Медленно склонившись, он припал к ее губам. Эбби сначала окаменела, но когда Данте уже собирался отпрянуть от нее, она вдруг начала отвечать на его поцелуй.

Ее податливость возбудила в душе Данте бурю эмоций. Он долгие месяцы мечтал об Эбби, и сейчас его тайные мечты могли воплотиться в жизнь. Данте охватывал сладкий трепет.

Целуя Эбби, он ощущал вкус мыла на ее губах и чувствовал жар ее крови. Древняя жажда охватила Данте, когда их поцелуй стал более страстным и глубоким.

Мокрые руки Эбби взметнулись из воды и обвили его шею. Данте застонал от удовольствия. Сильные чувства нахлынули на него и сдавили ему грудь. У него был взрывной темперамент. Данте в течение трех веков жил с множеством женщин, однако ни одна из них не возбуждала его так, как Эбби. Его жажда обладания ею казалась неутолимой.

Его язык раздвинул губы Эбби и проник ей в рот. Но Данте жаждал большего. Эбби внезапно прижалась к нему, и ее ноги обвились вокруг его талии. Она как будто приглашала его войти в нее.

Данте стал осыпать жаркими поцелуями шею и плечи Эбби, и ее пальцы погрузились в его густые волосы.

По телу Данте пробежала дрожь, когда он почувствовал под своими губами пульс сонной артерии. Сделав над собой усилие, он оторвался от шеи Эбби и, обхватив ладонями ее лицо, вгляделся в глубину синих глаз.

Эбби, выгнув спину, устремилась навстречу ему.

— Данте… — прохрипела она.

Он чувствовал, как она трепещет от возбуждения, как она хочет его. Зачем же отказываться от наслаждения?

Но тут Данте пронзило как молнией. Перед тем как Эбби оказалась в ванне, он убеждал ее в том, что она должна доверять ему, он усыпил ее бдительность, а потом распустил руки… Разве имел он право злоупотреблять доверием Эбби? Это непорядочно. Нет, Данте не смел поступить с ней так. Их жизни зависели от того, сможет ли она всецело доверять ему.

Собравшись с мужеством, Данте поднял Эбби из воды и завернул ее в пушистое полотенце.

Эбби, глубоко вздохнув, положила голову ему на плечо.

— Я так устала, — прошептала она.

— Знаю, милая. Сейчас отдохнем.

Данте чмокнул ее в макушку, встал и направился к двери, за которой находилась спальня хозяина дома. Несмотря на то что давно настало утро, в комнате царила непроглядная тьма. Однако Данте прекрасно ориентировался в помещении и прошел по пушистому ковру прямо к кровати. Откинув атласное покрывало, он вернулся за Эбби и, положив ее на шелковые простыни, укрыл пуховым одеялом.

Данте уже собирался уходить, когда Эбби вдруг схватила его за руку.

— Данте…

— Да?

— Здесь нам ничто не грозит?

— Не беспокойся, мы находимся в полной безопасности.

— И… — Эбби запнулась, в ней шла внутренняя борьба, — ты будешь поблизости?

Губы Данте тронула улыбка. Он знал, что Эбби скорее согласится лечить пульпит или обнаружить у себя целлюлит, нежели признается в своей беззащитности и ранимости.

— Я всегда буду рядом, любовь моя, — пообещал он и прилег на постель.

Эбби прижалась, укрыв его своим пуховым одеялом, и Данте вскоре согрелся ее теплом.

— Мы целую вечность будем вместе, — пробормотал он.

Церковь с витражами, построенная в викторианском стиле, когда-то выглядела величественно, но сейчас пришла в запустение и обветшала. С закрытием бумажной фабрики жители маленького городка перестали ходить на службу. Потеряв всякую надежду, многие из них переехали в более хлебные края. Прилегающее к храму кладбище заросло сорняками, а склепы обвалились.

Но под руинами церковного здания и заброшенными могилами находились обширные катакомбы, которые поддерживались в хорошем состоянии.

Ни одна крыса не отваживалась забежать в лабиринт каменных туннелей и сводчатых подземных помещений, стены которых были гладко отполированы в течение столетий и походили на мраморные. Пыль и паутина не нарушали суровой простоты обстановки.

Вряд ли кто-нибудь представляет себе темный храм демонов именно таким. Впрочем, Рафаэль, отправлявший здесь обряды, не был обычным демоном. По существу, он вообще не был демоном. Этот высокий худой человек с изможденным лицом был простым смертным, но много столетий назад он продал душу Князю Тьмы.