Я вышла из каюты и вдохнула прогретый воздух. Захотелось наполниться им и как воздушный шарик улететь высоко-высоко в небо.

— Доброго утра, — бодрый голос Капитана застал меня врасплох.

— Доброго. Только вечер уже.

— Какая разница. Хороший денек мы проспали, — улыбался он и смотрел смеющимися глазами.

— Я пойду, ужин приготовлю.

— О, как раз очень, кстати, — похвалил Капитан, — встретимся на ужине тогда. У меня много дел.

Капитан подмигнул мне и куда-то быстро ушел. На душе стало хорошо. Я отправилась на камбуз, там мило трещала о чем-то с коком, тот в основном глубокомысленно прочищал горло и кивал, немного хмурился.

Я была в шикарнейшем настроении и приготовила на десерт клубнику со сливками, а на основное суп-крем и запеченное в меду мясо и овощное рагу.

Кок одобрительно кивал моим действиям, изредка поправляя меня, тихим действием или звуком.

Я сервировала стол, но мужчины долго не появлялись. Прошло около получаса перед тем, как при полном параде явился мрачный Максимус.

— Что с вами стряслось?

— Глупые люди со мной стряслись, — мрачно ответил он.

— А Капитан придет?

— Нет, не придет, — фыркнул Максимус, — Он пока предпочитает не видеться со мной.

— Дуется из-за ночного?

— Нет, по другому поводу. Кстати, о ночном? Подслушивала? — осведомился он, закладывая кусочек мяса в рот, — О, очень вкусно, умница.

— Спасибо. Я случайно оказалась возле щели в подсобке. Совершенно случайно.

— Ах, ну да. Я понял. Я сразу так и понял. И что ты думаешь? Мне интересно теперь узнать твое мнение. Я же так понял, вы до рассвета миловались тут с Капитаном. Нет, что ты сразу злишься, я в самом целомудренном смысле слова, — торопливо ответил Максимус на обращенный на него пламенный взор, — А вообще мне нравится, что ты злишься. Значит, у тебя появилось что-то свое, что ты защищаешь.

— Вы умолкнете? — рыкнула я, Максимус сыпал вопросами и не давал мне вставить и слова.

— Не затыкай мне рот, мала еще, — отмахнулся Максимус и замолчал.

— Я все слышала. И вот, что я думаю. Я не игрушка вам. И я хочу остаться Аишей из Охтора. Я не просила вас меня подбирать, я не просила вас делать из меня женщину, влюблять в Капитана. И мне и ему теперь после ваших манипуляций плохо. Мы не игрушки и не куклы. Вы не вправе решать, что лучше для меня. Это могу только я решать, — я старалась говорить спокойнее, но нервные нотки и напряжение прорывались сквозь.

— А теперь, детка, слушай меня внимательно.

— Я вам не "детка". "Детками" можете называть самочек, которых вы… с которыми вы…

— Сплю… да, — авторитетно подтвердил Максимус. — я могу сказать и жестче, но поберегу твои ушки.

— Да, что уж там!

— Ты хамишь, — предостерег Максимус, — Повторяю, слушай внимательно. Я мог и не подбирать тебя, бросить тебя умирать, замерзать на снегу. Это раз. Я имел столько возможностей воспользоваться тобой, но сдержался и ты, если тебе уже все рассказали, должна бы была оценить это.

Я решил сделать из тебя женщину только потому, что ты можешь, в тебе есть потенциал. Если тебе нравится мыть посуду и убирать чужие объедки, пожалуйста, убирай. Разве ты не хочешь жить чем-то лучшим, большим. Ты сама же хотела разбогатеть и не работать. Но без головы и мысли в ней ты ничего не добьешься. Ты так хорошо поняла то, что я тебе сказал. Ты мгновенно все поняла, а надо-то было всего пошевелить мозгами и немного почитать.

Ты умна, ты молодец. Но ты упряма и своевольна. Мне это нравится, хотя и напрягает. Посмотри на себя. Я почти ничего не сделал. Ты побыла рядом со мной и тебя уже не узнать. Где та робкая дурочка, которая всего боялась? Ее нет, а знаешь почему?

Потому что рядом со мной может вырасти только очень сильная женщина, слабая сломается, как это было с Лидой. Она сломалась, а ты нет, у тебя есть силы бороться, — Максимус сверкал глазами.

— Вы — трус, — фыркнула я, — Вы боитесь женщин, вы ненавидите их. Я не знаю, зачем я вам. И может быть мы с Капитаном не созданы друг для друга, может быть мы бы стали просто друзьями, хорошими друзьями, но не влюбленными. Если бы вы не толкали меня к нему. Может я и не захотела любить его, не будь вас рядом.

Максимус побелел и стиснул зубы.

— Ты переходишь все границы, — медленно сказал он, — Вот вас пробило сегодня нападать на меня! Все напоминают мне о своих чувствах! Надо подумать, какие чувствительные! Кисейные барышни! Тряпки, раны надо лечить, а не лелеять! Если мешают вам ваши чувства, так признайтесь себе, бесхребетные вы создания, и рвите из сердца с корнем, а рану прижигайте!

— Как вы это сделали после Лиды? — я внезапно поняла кое-что о Максимусе.

— Это было раньше и это тебя не касается, — отрезал он, — Я все равно завершу то, что начал. Я доиграю свою партию, как бы вы не сопротивлялись. Разве ты не влюбилась в своего таинственного спасителя, разве его душа не сотряслась, когда он услышал твои вопли там в порту? Я таких, как вы знаю, как облупленных. Вы — бесхребетные слабаки, охраняющие шрамы в сердце, как нечто ценное. Решаться надо! Решитесь, или вы вместе и рядом и как-то сами выкручиваетесь, или я веду вас, как слепых котят дальше!