Под музыку Вивальди
вернуться

Величанский Александр
Шрифт:

«Случись со мною сказка…»

Случись со мною сказка, чтоб шелковый клубок катиться до развязки передо мною мог. Но вот уже калитка — искомый терем, сад… И остается нитка, ведущая назад.

«А если станет тяжелей…»

А если станет тяжелей, о счастии не сожалей: не изменяй ему случайно — печалуйся одной печалью, и будет счастие целей.

СОЛНЦЕСТОЯНЬЕ

1970

«Только летом, только летом…»

Только летом, только летом есть в году такой пробел: перед зеленью и светом слабый сумрак оробел. В эту пору, в эту пору свет всеобщий, мрак – ничей. Это тот пробел, в котором катятся черемух горы в прорубь черную ночей.

«Летом из холодной печки…»

Летом из холодной печки пахнет стужею и сажей. На плите неразогретой — полстакана молока, пачка соли, нож и спички и еще комок бумажный из засаленной газеты от январского денька.

«Деревьев новые овины…»

Деревьев новые овины прикрыли день наполовину. Вблизи от зарослей малины, явившись призрачно и вдруг, стоят огромные люпины и озираются вокруг.

«Вот у нас какие маки…»

Вот у нас какие маки: восклицательные знаки! — поглядят на них и, глядь — начинают восклицать все окрестные соседи и зеваки.

«Мы растворяемся в погоде…»

Мы растворяемся в погоде, прозрачной, словно благодать. Хоть дни подобны длинной оде — солнцестоянье на исходе — и что-то надо предпринять.

«Был день от зноя лиловатый…»

Был день от зноя лиловатый. Шиповник цвел аляповатый. Кричали малые ребята. И лаял пес. И лаял пес. По рытвинам между берез тащился облачный обоз и нас с тобою вез да вез куда-то.

«Май на одуванчик дунет…»

Май на одуванчик дунет — целый месяц улетит. Что прозрачнее июня зорька узкая глядит. А в июле нам вернули года пыльный монолит.

«Мы поедем без билета…»

Мы поедем без билета в убывающее лето. Пассажиров сквозь газеты, как сквозь сито протрясло. Оттого в пустом вагоне никого сегодня нету: на платформе, как в июне, пусто: пусто и светло.

«Был ли каждый Божий миг…»

Был ли каждый Божий миг мал, как мотылек? Иль, как небо, был велик и, как даль, далек? Уместился в коробке спичечном моем — иль, как камушек в реке, мир исчезнет в нем?

ПЫЛАЮЩЕЕ ОЧЕРТАНЬЕ

1970–1971

1. ДЕКАБРЬ БЕЗ ЯНВАРЯ

«Гасите верхний свет и со стекла…»

Гасите верхний свет и со стекла житейские живые отраженья исчезнут. И декабрьская мгла во мраке электрического тленья за окнами предстанет без движенья, неощутимая для жалкого тепла.

«В декабре не рассветает вовсе…»

В декабре не рассветает вовсе. Пассажиры тусклые на транспорт стаями бросаются с утра. В предрассветном отсвете постылом побледнел забитый снегом диск угловых часов. Кто с недосыпу, кто с похмелья. Холодно. Вдали — огонек болотный: то троллейбус! — и с газетным шорохом метель мчит ему навстречу. Приготовься. Соблюдай закон очередей. Будь достоин сутолок и давки: после анонимного удара локтем бей куда-то наугад.

«Глотайте зимний дым!..»

Глотайте зимний дым! Дыханием седым ловите оторопь неразличимой жизни. Цепляйтесь за крючки очередей, работайте, старайтесь быть полезней, катитесь с гор на иностранных лыжах, выращивайте маленьких детей… И отразитесь вы, авось, в весенних лужах, и отпуска дождетесь наконец.

«Заполночь. Захвачены такси…»