Противоречия: Собрание стихотворений
вернуться

Лозина-Лозинский Алексей Константинович
Шрифт:

«Пред кельей отшельника, в зарослях пышных…»

Пред кельей отшельника, в зарослях пышных, У вод, серебристых и звонких, – Рой легких газелей, пушистых, неслышных, Изящных и трепетно-тонких. Собрав свои ножки, прижавшись друг к другу, Застыли они и глядели, И много ума, и любви, и испугу В глазах было каждой газели. И видна готовность вдруг прыгнуть и скрыться Их ножек, их выгнутых спинок… И, юный и нежный, забывши молиться, В веригах глядит на них инок.

УЧЕНИКИ ПЛАТОНА

В спокойствии бесцельных размышлений Из Времени – большого Пантеона – Передо мной проходят стройно тени Учеников великого Платона. Застенчивый Лизис, «красневший часто», И доблестный Хармид с сложением гимнаста. И Гиппократ, встававший до рассвета, Чтоб поспевать к софисту Протагору… Но я люблю урода Теэтета: От математики к великому простору Он шел и до конца в нем воля не иссякла. «Он совершил труды, достойные Геракла».

РАББИ АКИБА

(Переложение из Талмуда)

Каково начало было Рабби мудрого Акибы? Сорок лет сей быстрой жизни Ничему он не учился, В сорок лет увидел в Лидде, Как вода течет на камень. Пригляделся к ней Акиба, Кал-вахомер [1] мудро сделал: «Если жидкое твердыню Продолбит своим упорством, Как железо слова Торы Не пронзит сердец из плоти?» И с учителем начальным (Рабби Есе был учитель) Алеф-бет и алеф-тав он Изучил, Левита книгу, Тору, Мишну, и Хал ахи, И Мидраши, и Агады. И вступали в толкованье С ним и Симон бен-Элазар, Знаменитый рабби Тарфон И мудрейший Элиезер. Беден был тогда Акиба И питался от продажи Вязки дров. Другую вязку Он тащил в свой дом убогий И расходовал, как надо. Говорили все соседи: «О, Акиба, вечно дымом Ты изводишь нас! Продай же Нам свои дрова и масла И свечей купи для света». Но Акиба отвечал им: «Есть от дров моих три пользы: Я при свете их читаю, От тепла их я и греюсь И на них я засыпаю». Сорок лет не знал Акиба Ни премудрости, ни славы, В пятьдесят три года стал он Сам учить публично Торе. Егове Акиба будет Обвинителем всех бедных. Егова их спросит: «Торы Почему вы не учили?» Егове они ответят: «Потому, что были бедны». Егова сурово скажет: «Ведь Акиба был беднее». А жены того Акибы Каково начало было? У Севуа-Калбы дочка Увидала, что Акиба Был куда благочестивей Пастухов других (Акиба Был пастух Севуа-Калбы). Отдалась ему девица И сама себе сказала: «Этот будет ведать Тору И в Израиле великим». Стали свататься купцы к ней, Даже многие вельможи, Но она всем отказала. Ей сказал Севуа-Калба: «Выходи же, дочка, замуж», Но она отцу сказала: «Отдалась уж я Акибе». И прогнал отец из дому Осквернившуюся дочку И лишил ее наследства. С той поры жила дочь Калбы У родителей Акибы, Нанималась в услуженье, Половину денег мужу Посылала в город Лидду На учение у Есе. В пятьдесят три года Тору Знал Акиба превосходно И пришел к жене обратно Во главе с учениками, А последних у Акибы Было сорок восемь тысяч. Ах, жене своей казался Он светлее Гавриила В сонме ангелов небесных! Павши наземь мужу в ноги, Их она поцеловала. С той поры в Бене-Бераке Жил с женой своей Акиба, Одевал ее роскошно, На кровать к жене всходил он По приступку золотому И говаривал нередко: «Много женщина страдала, Изучал пока я Тору».

1

Кал-вахомер – большой вывод из маленького наблюдении. (Примеч. автора.)

«В какие-то свои мечтанья…»

В какие-то свои мечтанья Погружены пески равнин; Луна заткала очертанья Сетями светлых паутин; Над далью, рощами маслин, Стоят созвездий сочетанья, Как бы застыли заклинанья Меж ширью неба и долин. Перед шатрами до рассвета На этот сказочный наряд Арабы нежные глядят; Пред ними в чарках сок шербета; Задумчива, полуодета, Толпа девиц… И все молчат… Лишь о любви и тайне где-то, Волнуя, струны говорят.

ИЗ ТАЛМУДА

Трактат Авот гласит: Бодрится ум от знаний, А сердце от любви закона. Нет тягостной любви и лишь полна страданий Любовь Фамари и Аммона. Предмет любви уйдет – забудутся беспечно Любовь, и ласки, и обида; Но благо той любви, что будет крепкой вечно – Ионафана и Давида. Мудрец Нафан сказал: Нельзя исчислить смету Грехам в Содоме и Гоморре, Богатства, равного богатству Рима, нету И нет сильней любви, чем к Торе. Сказал Гамалиил: Кто Торы стал страницу Учить седым, пред тьмой могилы, Подобен старику, влюбленному в девицу, Но не имеющему силы. Рек рабби Симон: Истинам учить я буду, И первая есть между ними – Одна часть красоты рассеяна повсюду И девять в Иерусалиме. Но эту красоту вы можете, как в мирре, Слезами потопить своими – Одна страданий часть во всем великом мире И девять в Иерусалиме.

УДЕЛ ЛЕВИТОВ

Чертя разумно линии межей Великого раздела, Колену Левиину Моисей Не дал удела. Сказал: Левиты позабудут плоть, Как их межа забыта; Принадлежит один удел — Господь – Сынам Левита. Прошли века. Израэль был разбит: Его удел – гнет плена, Но до сих пор задумчивый левит Хранит удел колена. Я понимаю, что врагам хотел Левит предстать со славой, Но как же смех не отнял твой удел, О, рабби величавый?

В ШВЕЙЦАРИИ

Глубина небесная, Камень-великан… Пропасти отвесные Падают в туман. Каменны и щелисты Стороны горы, Склоны – можжевелисты, Выступы – остры; Кое-где нанизаны Сосны в белой мгле; Временем изгрызана, Башня на скале… К узким, мшистым келиям Взлезу по камням, К дряхлым подземелиям, Сводам и орлам.

II

СЕКУНДЫ ЖИЗНИ

«Вы тоже не раз замечали…»

Вы тоже не раз замечали, Есть как бы опушка у сна? Уж брезжут какие-то дали, Ясней очертания стали, Темь стала прозрачна, нежна.. Редеет дремота, но где-то Еще сновиденья видны, Вы ловите смысл их, ответы, Но блески сознанья, как светы Крадутся, ложатся на сны. Вы чуете, вот заиграют, Ворвутся, как песни, лучи, Но всё еще сказки витают И женщины снов моих тают На самой опушке в ночи…