Но каково бы ни было содержаніе этой идеи, буржуазіи было в высшей степени выгодно развивать и поддерживать ее, чтобы в конц концов превратить ее в род религіи, под защитой которой она могла бы удержать в своих руках власть, уже сильно подвергавшуюся критик. Защита территоріи была во всяком случа очень удобным предлогом для сохраненія арміи, нужной для поддержанія ея привиллегій, а общее благо – неопровержимым аргументом для того, чтобы заставить содйствовать тому же самому и рабочих. К счастью, критическая мысль развивается и расширяется с каждым днем; человк уже перестает довольствоваться словами и хочет знать, что они означают. Даже если ему не удается достигнуть этого сразу, он во всяком случа умет уже накоплять в своей памяти запас фактов, из которых он затм длает логическіе выводы.

Что, в самом дл, значит слово «отечество», если мы оставим в сторон естественное чувство любви к семь и близким и привязанность к своей стран, зависящую от привычки жить в ней? Для большинства из тх, которые рискуют жизнью в разных войнах, не зная даже их причин, и несут на себ всю тяжесть их, и как рабочіе и как солдаты, это слово не заключает в себ, кром этого, ровно ничего. Будет ли война удачной, или неудачной, их положеніе от этого нисколько не измнится. Окажутся ли они побдителями или побжденными, они все равно не перестанут быть вчно эксплуатируемыми вьючными животными, над которыми буржуазія всми средствами стремится удержать свое господство.

Посмотрим, в каком смысл употребляют это слово т, которые больше всего говорят о любви к отечеству. «Отечество», говорят они, «это – земля, территорія, принадлежащая тому государству, подданными котораго мы состоим». Но вдь границы государств произвольны и опредленіе их зависит по большей части от исхода войн; политическая группировка стран не всегда была такой, какой мы видим ее теперь, и если завтра нашим эксплуататорам захочется начать между собою войну, то какое-нибудь одно сраженіе может вновь заставить часть страны перейти под власть другого государства. Да разв не так происходило дло и всегда? В ряд войн различныя страны присвоивали себ т или другія провинціи, опредлявшія их границы, затм теряли их и вновь завоевывали, так что патріотизм этих провинцій переходил то на одну, то на другую сторону и состоял только в том, чтобы сегодня бороться под одним знаменем, а завтра – под другим, сегодня убивать своих вчерашних союзников и сражаться рядом с завтрашними врагами. Это – первое доказательство нелпости патріотизма.

Да и что, вообще, может быть произвольне границ? На каком основаніи люди, живущіе по ту сторону какой-нибудь воображаемой линіи, составляют другое государство, чм т, которые живут по эту сторону? Произвольность этого так очевидна, что для объясненія дленія народов на различныя націи обращаются теперь к понятію о рас. Но и это не имет никаких серьезных основаній, потому что каждая из существующих національностей представляет собою результат смшенія многих рас, очень различных между собою, не говоря уже о том, что постоянно развивающіяся и все боле и боле тсныя международныя сношенія ведут к постоянным скрещиваніям.

Если стать на эту точку зрнія, то прежнее дленіе Франціи на провинціи окажется, пожалуй, боле логичным, потому что в нем все таки принимались в соображеніе этническія особенности населенія; но теперь и это уже не может имть значенія, потому что человчество все больше и больше объединяется, и различныя народности постепенно сливаются между собою; остаются только различія, зависящія от условій среды и климата и слишком глубокія для того, чтобы вполн исчезнуть.

Но что еще нелпе, так это то, что большинство людей жертвует своею жизнью в борьб с другими людьми, на которых им указывают как на врагов, но которых у них нт никаких особых причин ненавидть, ради защиты или завоеванія земли, которая им не принадлежит и не будет принадлежать. Она составляет собственность небольшого меньшинства тунеядцев, и эти собственники спокойно сидят у себя дома в полной безопасности, в то время, как рабочіе самым безсмысленным образом рискуют своею жизнью, отнимая с оружіем в руках землю, которая послужит только для того, чтобы дать эксплуататорам возможность еще больше их эксплуатировать.

Мы уже говорили о том, что собственность не принадлежит по праву тм, в чьих руках она находится: воровство, грабеж и убійство, прикрытыя громкими названіями завоеваній, колонизаціи, цивилизаціи, патріотизма, сыграли в этом переход немаловажную роль. Мы не будем возвращаться здсь к вопросу о происхожденіи собственности, но скажем только одно: если бы рабочіе были разумне, то вмсто того, чтобы идти на войну защищать территорію, принадлежащую другим, они прежде всего отдлались бы от своих собственных правителей и эксплуататоров, затм предложили бы сдлать то же самое всм остальным рабочим, к какой бы національности они не принадлежали, и соединились бы вс вмст для общаго производства и потребленія.

Земля достаточно велика, чтобы прокормить всх, и не недостаток мста, не недостаток пищевых продуктов вызывает кровавыя войны, в которых тысячи людей убивают друг друга ради славы и выгоды небольшого меньшинства; наоборот, именно эти безобразныя войны, вызванныя правительственными соображеніями, тщеславіем или торговой конкурренціей крупных капиталистов, раздлили людей на націи; в средніе вка он же служили причиной чумы и голода, уносивших тх, кто оставался в живых.

Но тут мы слышим возраженія буржуазных шовинистов: «Но вдь если у нас не будет арміи, нами завладют другія державы, которыя истребят нас или поставят в еще худшія условія, чм т, в которых мы живем теперь», а нкоторые говорят даже, совершенно не замчая сами, что становятся на патріотическую точку зрнія: «Мы вовсе не патріоты; мы вполн признаем, что существующее распредленіе собственности дурно и что общество требует преобразованій, но согласитесь, что Франція идет во глав других по пути прогресса, и дать ее разбить – значит допустить шаг назад; представьте, что ее побдит какое-нибудь деспотическое государство: конец тогда ея свобод!»

Мы, конечно, не имем в виду давать здсь какую-нибудь программу дйствій для анархистов на случай войны: их поведеніе будет зависть от обстоятельств, от состоянія умов и от массы других условій, предвидть которых мы не можем; здсь мы разсматриваем вопрос только с точки зрнія логики, а логика говорит нам одно: раз войны предпринимаются исключительно в интересах наших эксплуататоров, нам не слдует в них участвовать.

Мы уже видли, что, каков бы ни был источник власти, тот, кто ей подчинен, всегда остается рабом; вся исторія пролетаріата служит наглядным доказательством того, что «національныя» правительства, нисколько не стсняясь, стрляют в своих «подданных», если послдним вздумается потребовать себ нкоторой свободы. Не больше этого могут сдлать и иностранные эксплуататоры: нашим врагом всегда будет тот, кто нами управляет, к какой бы національности он не принадлежал.