По той же причин и члены имущих классов постоянно ведут между собою борьбу, не видя в чем состоит истинный интерес их класса и что нужно сдлать для того, чтобы обезпечить себ спокойную возможность заниматься эксплуатаціей и устранить все то, что может показать эксплуатируемым истинное положеніе вещей. А это заставляет их длать множество промахов, только ускоряющих их паденіе.

Если бы буржуазія была дйствительно сплоченной силой, если бы ею двигал не личный интерес каждаго, а исключительно общій интерес всего класса, то, при том могуществ, какое дает ей богатство, власть и господство над всми учрежденіями современнаго общества, административными, исполнительными и принудительными, при ея умственном развитіи – неизбжно боле высоком, чм развитіе рабочих, которым она так же скупо удляет духовную пищу, как и матеріальную – она могла бы держать эксплуатируемых под гнетом нужды и зависимости, под которым они находятся теперь, еще неопредленно-долгое время. Но, к счастью, жажда пользоваться удовольствіями, блистать и обогащаться, заставляет ея членов вести между собою не мене ожесточенную борьбу, чм они ведут с рабочими. В своей поспшности воспользоваться настоящим положеніем, они длают ошибки за ошибками, и рабочіе, в конц концов, начинают понимать причину своего бдственнаго положенія, начинают сознавать, на каком низком уровн буржуазія стремится их удержать.

Но и в сред рабочих идет такая же борьба, как и в сред буржуазіи, и если там она угрожает цлости буржуазнаго строя, то здсь она, наоборот, содйствует его сохраненію. Вынужденные бороться за полученіе возможности заниматься каторжным трудом в пользу буржуазіи, рабочіе смотрят друг на друга как на врагов, а того, кто их эксплуатирует, склонны, наоборот, считать благодтелем. В обмн за их труд, буржуазія дает им лишь ровно столько, сколько нужно, чтобы не умереть с голоду; вот почему они склонны прежде всего смотрть непріязненно на того человка, который оспаривает у них с таким трудом полученную работу. Свободных мст мало; это еще больше усиливает конкурренцію и заставляет рабочаго наниматься за боле низкую плату, чм другой сотоварищ. И вот эта-то ежедневная борьба за кусок насущнаго хлба и заставляет рабочих забывать, что худшіе их враги, это их эксплуататоры.

Буржуазія, правда, сильна своим богатством, своим умственным превосходством и находящейся в ея руках правительственной властью; но она, в конц концов, составляет, сравнительно со всей массой рабочих, лишь ничтожное меньшинство, и ей скоро пришлось бы сдаться перед численным превосходством, если бы она не нашла средства раздлить рабочих и заставить их самих содйствовать поддержанію ея привиллегій.

Все это нам показывает, что человк – далеко не ангел, а в прошлом был и вполн зврем, в самом прямом значеніи этого слова. Когда он создал первое общество, он положил в его основу инстинкты борьбы и господства; вот почему это общество оказалось таким плохим. С теченіем времени общественная организація не перестала быть плохой: власть продолжала оставаться в руках меньшинства, которое обратило ее в свою пользу, и чм больше развивалось общество, тм больше сосредоточивалась в руках немногих эта власть и тм вредне становились связанныя с нею учрежденія. Наоборот, в человк, по мр развитія его ума и облегченія добыванія средств к существованію, развивалось чувство солидарности – то самое чувство, которое уже и раньше руководило им при его соединеніи с другими и которое впослдствіи сдлалось насущной потребностью. Но религія довела его до крайности, и своею проповдью милосердія и самоотреченія обратила и его в новое орудіе эксплуатаціи.

Каких только планов общественных преобразованій ради счастья человчества не создавала потребность гармоническаго общежитія! Но каждый раз общество давило всею своею тяжестью на хорошіе инстинкты человка, возрождало в нем его первобытный эгоизм и заставляло смотрть на других как на врагов, которых нужно раздавить, чтобы не быть раздавленным самому; оно пріучало его быть равнодушным свидтелем гибели тх, кого давили колеса чудовищнаго общественнаго механизма: он не мог броситься им на помощь, потому что это значило рисковать самому быть проглоченным ненасытною пастью чудовища, пожирающаго в особенности добрых и наивных людей, руководящихся человколюбивыми чувствами, и щадящаго тх, которые умют втолкнуть в пасть других и этою цною отсрочить свою собственную гибель.

Люди возмущаются против тунеядцев, воров и убійц, против неисправимо-дурных сторон человческой природы, и не замчают того, что вс эти пороки давно бы исчезли, если бы их не поддерживал и не развивал существующій общественный строй. Как же вы хотите, чтобы человк был трудолюбивым, когда в нашем обществ труд считается унизительным и составляет удл парій, когда эксплуататоры превратили его, благодаря своей страсти к нажив, в пытку, в занятіе рабов? Как вы хотите, чтобы не было лнтяев, когда для всякаго человка, который хочет улучшить свое положеніе, идеал – это накопить, какими бы то ни было средствами, достаточно денег, чтобы жить ничего не длая или заставлять работать на себя других? И чм больше число эксплуатируемых им рабов, тм выше его общественное положеніе, тм большим почетом он окружен и тм, слдовательно, больше та сумма наслажденій, которую он может взять от жизни.

Общество построено іерархическим образом и самыя высшія положенія, т. е. т, на которыя смотрят как на награду за ум, добродтель и трудолюбіе, составляют удл именно тх, кто никогда ничего сам не длал. Люди, которым удалось тм или иным путем добраться до этой верхушки, дят, пьют и предаются наслажденіям, никогда не ударив палец о палец, а внизу лстницы стоят и смотрят на эту праздную жизнь эксплуатируемые, которые работают и производят богатства в пот лица, не получая взамн ничего кром возможности не умереть с голоду, и не имя другой надежды выйти из этого положенія кром какого-нибудь счастливаго случая. И посл этого еще удивляются, что люди имют наклонность жить ничего не длая! Мы скоре удивляемся тому, что есть еще глупцы, соглашающіеся работать!

Примр, который общество подает отдльным личностям, таков, что единственный возможный для них идеал, это – создать себ такое положеніе, гд бы они могли заставлять работать и эксплуатировать других, чтобы не быть эксплуатируемыми самим. А когда у человка не хватает средств эксплуатировать людей законно, наживаясь на их труд, то он ищет других путей. Торговля и финансовыя операціи представляют собою пути, дозволенные законом и дающіе огромные барыши, когда они производятся в крупных размрах; в мелких же операціях приходится прибгать к различным уловкам, при которых человк лавирует между различными статьями закона, а иногда и нарушает их, если только знает, что не попадется. Надувательство и обман являются тут очень цнными вспомогательными средствами, благодаря которым предприниматель может удесятерять свои барыши.

Для тх же, кто не может стать в такія условія, остается еще одно: эксплуатація человческой доврчивости – мошенничество и другія подобныя операціи. Еще ниже мы находим грубое воровство и убійство. В зависимости от находящихся под руками средств, от среды, в которой они выросли, люди прибгают к тому или другому из указанных средств, а иногда и соединяют их вмст, чтобы как можно дальше уберечься от строгости закона, считающагося защитником общества.

Нужда и страданія – удл рабочих; тунеядство и наслажденіе жизнью – удл тх, которые, благодаря сил, хитрости или происхожденію, сдлались их паразитами.