— Отдохните немного, — сказал Эндо, помогая ей подняться.

Патриция, морщась, потопталась на месте. Сначала она вовсе не чувствовала ног. Потом — словно в муравейник шагнула. Повиснув на Эндо, Патриция осторожно переступала с носка на пятку. Фыркнула, представив, как забавно выглядит. Подняла смеющиеся глаза на Эндо. И замерла, тотчас перестав чувствовать боль в ногах.

Эндо смотрел в окно. Смотрел не отрываясь. Потом бережно отвел руки цеплявшейся за него Патриции.

Она отступила на шаг и тоже взглянула в окно. За решетчатыми ставнями царил непроглядный мрак.

— Что? — шепотом спросила Патриция.

— Огонь. Кто-то разжег костер на Лисьей горе.

— Вы уверены, что это именно на Лисьей?

— Да. Гора Синь-эй немного выше. Будь сейчас светло, мы бы увидели крышу Павильона Зеленого Солнца.

Патриция приникла к самым ставням и наконец разглядела мерцающую огненную точку.

— Синь-эй сказала бы, что это оборотни.

— Мужчина и женщина в старинных одеяниях, — как бы про себя произнес Эндо, вспоминая рассказ Патриции.

— Хат-хен. «Сменившая кожу». Ин-Пэй. «Идущий рядом». Впрочем, это может быть и другой человек. Он, правда, огня не разжигал… — Патриция прикусила язык, сообразив, что проговорилась.

Эндо стремительно обернулся к ней.

— Другой?

Патриция смутилась.

— Да. Мы не рассказывали. Но это, наверное, и не важно…

— Патриция, — сказал Эндо чуть громче.

— Я хотела снова встретиться с Хат-хен и Ин-Пэем, — покорно начала объяснять Патриция. — На следующую ночь мы с Элен поднялись в гору. Шел дождь, и мы, конечно, никого не застали. Собрались уходить, когда услышали шаги, — Патриция чувствовала, что Эндо все крепче сжимает ее руку. — Испугались… сама не знаю чего. Спрятались. Увидели мужчину. Хотели заговорить с ним, но так и не решились. Надеялись — он из одной компании с Хат-хен. Правда, одет он был в современную куртку и брюки.

— Видели вы его лицо? Могли бы узнать? — отрывисто спросил Эндо.

Патриция покачала головой.

— Что он делал?

— Бродил вокруг Павильона.

— Почему не рассказали об этом раньше?

Патриция опустила голову.

— Боялась показаться трусихой…

Эндо издал невнятное восклицание. Патриция виновато молчала. После паузы Эндо спросил:

— Инспектора тоже не известили?

— Нет, — шепотом ответила Патриция. — Зачем? Убийца охотится за чайником. Он не стал бы лазать по горам, а пришел бы к нам в дом.

— Вы правы… — Эндо снова посмотрел в окно. — И все-таки надо выяснить, что за люди там и чем занимаются.

— Нет, — сказала Патриция, хватая его за руки. — Нет, пожалуйста. Пойдемте вдвоем.

Эндо засмеялся над тем, как точно она угадала его намерения.

— Быстрее справлюсь в одиночку.

— А я здесь буду умирать от беспокойства?

— Убийце на горе делать нечего — сами сказали. Никакая опасность мне не грозит.

— Тогда почему не хотите взять меня с собой?

— Патриция, важнее разобрать эти рукописи.

— Останьтесь, и будем разбирать. Я могу пропустить нужное.

— Патриция, — сказал он каким-то особенным тоном. — Я должен пойти.

Она перестала спорить и с несчастным видом села возле стола.

— Не смотрите так горько, — взмолился Эндо. — Иначе я буду чувствовать себя главным злодеем.

Патриция невольно рассмеялась, и Эндо, воспользовавшись этим, поспешил удалиться. Патриция слышала, как он обменялся несколькими словами с монахом-библиотекарем, потом скрипнули раздвижные перегородки, и все стихло.

Патриция приникла к решетчатым ставням. Крохотный огонек мерцал в темноте. Она вглядывалась до тех пор, пока на глаза не навернулись слезы. Отерла глаза и потянулась к рукописи. Разумеется, с Эндо ничего не случится. Он достаточно ловок, чтобы не подвернуть ногу в темноте. А ждать какой-нибудь другой беды — нелепо. Ясно, что встреча с убийцей ему не грозит. Тут уместнее тревожиться за Элен, чайник у нее.

Патриция снова скосила глаза на окно. Возле костра, наверное, Хат-хен с Ин-Пэем. Пара загадочная, но никак не опасная. Не могут убийцы так проникновенно читать поэму госпожи Ота… Так что ей надо не за Эндо тревожиться, а думать, как бы нужные сведения в рукописи не пропустить.

И она принялась за чтение.

«Когда Царь Обезьян принес волшебный чайник, прозвучали слова…»

«Праведнику напиток покажется слаще сладкого, грешнику — горше горького…»

«Даю тебе три волшебных дара… — Патриция скользила глазами по рукописи. — Последним из них был маленький чайник. Отопьешь глоток — сможешь взмыть в поднебесье. Отопьешь два глотка — проникнешь под землю».

«Береги чайник, как величайшее сокровище. Напиток, заваренный в нем, научит тебя понимать язык зверей и птиц…»