А девятеро странников шагали. Шагали под бесконечным дождём, мерили ногами безмерную грязь, едва не тонули в чавкающей закваске болота. Они брели сквозь вонь и хлюпанье, брели в молчании, и в желудках у них была жирная свинина, а в сердцах — такое же болото. Подобное жирному исполинскому чудовищу. Каждый чувствовал поцелуй склизкого червя.

А дождь шёл.

И они шли.

А потом Рольф Ингварсон безмолвно рухнул в жидкое месиво.

— Всё, — мрачно произнес друид, когда северянина перевернули на спину.

— Всё, — повторил волшебник. И никто не осмелился нарушить тишину.

Потом Эльри спросил:

— Яд тех свиней?

Корд'аэн кивнул.

— Но… ты говорил… — недоумённо пробормотал Дарин.

— Я говорил, — жёстко процедил чародей, — что достанет у них яду умертвить добычу покрупней улитки. Должно быть, удача оставила нашего Рольфа.

— Он… уже? — спросил Борин.

— Ещё нет, — ровным голосом ответил чародей.

— Должно быть средство, — прошептал Дарин сжимая трость, сверля Корда железом взора. — Ты слышишь, колдун? Должно быть! Ибо благородные воины не должны гибнуть так!

Дарин сорвался на крик, на дребезжащий визг, и Долина Алого Корня ответила ему рваным эхом из туманных далей, поросших гнилью… Корд влепил ему подзатыльник.

— Не ори, не у себя дома, — беззлобно сказал он, и Дэор сын Хьёрина усмехнулся, вспомнив волшебницу Эльфрун из Эльварсфьорда, где кружат кольцами волны.

— Сейдман, средство должно быть, — твёрдо сказал охотник. — Ведь это позор. Для воина моего народа позор умереть вот так, по дурости…

— Корд, — поднял кипящие грозою глаза Эльри Бродяга, — побратимов не бросают. Сам знаешь.

Корд'аэн молчал. Он знал. Он ждал.

— Коль скоро наш Ивейн из Суссекса отправится к Праотцам, — добавил Тидрек, — без его помощи мы вскоре присоединимся к нему.

И молвил Борин-скальд, глядя в бледное лицо раненого:

— Вождь несёт ответ за своих людей, Корд'аэн О'Флиннах. Не мне напоминать тебе о том.

И только Асклинг проворчал:

— Да и пёс с ним, пусть катится прямиком в Нибельхейм, там заждались…

Все удивились, но промолчали.

Улыбнулся Корд'аэн, точно блики светила на синей глади озера, на синей стали меча, на перекатах горного ручейка, и улыбнулось на его лице заходящее солнце. А потом солнце скрылось, и во тьме над болотом Корд'аэн сказал:

— Средство есть.

Немного помолчал и вновь заговорил:

— Средство это от века используют кирлинги. Это отвар алого корня.

— Так надо его найти! — воскликнул Борин. — Тут его наверняка полно!

Корд'аэн тихонько рассмеялся.

— Да, но проку от него немного. К зиме он покрывается твёрдой оболочкой и усыхает. Однако выход есть, ибо кирлинги летом заготавливают корень в немалых количествах.

— Ты хочешь попросить корня у… ЭТИХ?! — изумился Дарин.

— Благородный хёвдинг может отправить слугу в ближайшую лавку, — сказал друид, — однако, думается мне, долго придется ждать.

И добавил властным голосом:

— Дверги! Быстро — на плечи достойного десятника и шагом марш за мной! Давайте, шевелитесь, если вам и впрямь дорога жизнь северянина!

— Мне не дорога, — буркнул Асклинг, но его не услышали.

— Эх, щас он их! Щас он их! — пританцовывал от нетерпения Тидрек.

…Деревня кирлингов была в сорока шагах от них. Странники взошли на пригорок, где было заметно суше, и увидели огни и дымы: умные цверги устроили поселение на вершине холма. Судя по крикам и визгам, резавшим ночь, Эльри заключил, что лесное племя что-то празднует.

Друид пошёл к селению, приказав остальным ждать. Дэор держал Рольфа на руках, точно дитя, а дверги всматривались вдаль, не находя себе места. И оружие приплясывало в их руках…

— Да что он там… — с досадой почесал подбородок ювелир.

— Знать бы, о чем они говорят, — проворчал Эльри, — и что они празднуют.

— Думается мне, нетрудно сказать, что они празднуют, — ответил Дарин, и ненависть звенела в голосе, — не так давно они взяли добычи и вкусили плоти соплеменников!

— С чего ты взял, что это именно те?

— Вещие духи подсказали, — буркнул сын конунга.

Эльри пожал плечами.

Корд'аэна обступила дюжина цвергов, а он что-то объяснял самым упитанным — старейшинам, как предположил Эльри. Позади стояла седая, носатая старуха, от которой даже пахло древностью. Вожди говорили, а она вцепилась взором в друида, точно белка когтями в кору дерева…

Нет.

Точно барсук — в горло змеи.

— Эх, щас он их… — приговаривал Тидрек, — молниями по жопам…

— Или бранденскугелем, — добавил Дарин.