Герна рассмеялась. Каштановая прядь упала ей на изумрудный глазок.

— Теперь я боюсь оскорбить хозяев, — Дэор решительно воткнул нож в кусок белого мяса, — но нам хотелось бы покончить с делом как можно скорее, ибо времени и так почти не осталось.

— Ведомо ли тебе, за что вас, людей Заливов, ненавидят по всему миру? — спросил Лоддир, разглядывая отблески пламени камина в багряном вине.

— За то, что мы везде ходим на кораблях, и не покупаем тогда, когда можно взять, и думаем, что это хорошо.

— Нет. За то, что даже в гостях ведете себя как хозяева.

— Не в таком гостеприимстве мы нуждаемся, и мне это не по нутру, — проворчал Дэор.

— Понимаю тебя, северянин, — Глумхарр кивнул, — или думаю, что понимаю. О делах поговорим завтра, когда вы отдохнете, ибо серьёзные дела требуют серьёзной подготовки. Один вечер ничего не решит.

— Если выйдешь отсюда со щитом, — сказала вдруг Хьёлле, — то успеешь в срок.

— А если на щите? — спросил Дэор.

— Тогда тебе некуда будет спешить, разве нет?

— А если он, к примеру, выбросит щит и выбежит отсюда с громкими воплями? — Дарин косо ухмылялся, уют и забота напомнили ему, что он сын короля.

Герна прыснула:

— Какой наивный… Отсюда никто не выбежит, отсюда не убегают, никогда.

— Под стенами вашего замка нас едва не убили, — заметил Корд, переводя разговор на другое.

— Я сожалею о том, — сухо ответил старец, и я подумал, а не жалеет ли он, что нас всё таки не убили?..

— И я хотел бы знать, — Корд'аэн смотрел ему прямо в глаза, — не грозит ли нам тут опасность извне.

— Ни в коем случае, — быстро, слишком быстро сказал Лоддир. — Вас могут погубить только ваши собственные… блохи в голове, назовём это так.

— У нас нет блох! — заявил Дарин. — У большинства, по крайней мере.

— Да ты что? — хмыкнул Лоддир. — Вот будет тебе завтра удивление…

— И ещё, — сказал друид, — мы хотели бы, коль скоро это в ваших силах, безопасный выход тем, кто выйдет… кому повезёт. Чтобы снаружи нас никто не ждал.

— Это право тех, кто выйдут, — кивнула Хьёлле, — о тех, кто попытается сбежать, мы ничего сказать не можем.

И посмотрела на каждого из нас пронзительными ледяными глазами. И Дарин сын Фундина опустил взгляд.

— Мы здесь весьма наслышаны о ваших приключениях, — сказал, улыбаясь, Глумхарр, — об одном местном храме, который кто-то ловко уничтожил, однако прихожан не тронули. Странно.

— Ничего странного, — возразил Корд'аэн. — Храмы разрушаются для пользы прихожан.

— Надо так понимать, что друиды не жалуют храмов? — осведомилась Хьёлле. — Отчего же?

— Нетрудно сказать, — Корд'аэн взял перепелиное яйцо, срезал верхушку, — храм это то, что должно быть у каждого внутри, вот тут, — указал на желток. — Когда мы выносим святость за пределы себя, вовне, получаем тюрьму, — постучал по пёстрой скорлупе. — Чтобы говорить с богами, храмы не нужны, потому что боги живут вокруг нас и в нас самих. Храмы нужны, чтобы собирать народ и управлять им.

— А как же храмы людей Креста и всех святых?

— Они для тех, — глухо сказал друид, недобро глядя в огонь, — кому уже не помочь.

— К нам недавно пришёл некий… как его звали, Риг? — спросил Лоддир.

— Кого, господин?

— Того, кто вернулся в облике летучей мыши, а раньше был шаманом-нойдой…

— Это был, кажется, Винденсвалльянистрюмингас, господин.

— Да, действительно, он…

Дэор подозвал Рига и тихонько спросил:

— Скажи-ка, а что, у всех бриссингов такие имена?

— Ну… — казалось, дворецкий смутился, — я выходец не из самого благородного семейства, потому ношу столь краткое имя…

Дэор поперхнулся…

— …поведал нам, что к Долине Алого Корня пришли девятеро странников. И один из них нашёл в себе силы пройти сквозь мрак и грязь собственного сердца, чтобы потом отличать ложное и истинное. Было ли это?

— Было, — отвечал Корд. — Тот, о ком шла речь, был предан в твои руки, о хранитель.

Лоддир кивнул и странно улыбнулся.

— Скажите, — спросил в свою очередь Корд, — как этот нойда со страшным именем оказался стражем Долины?

— Не трудно сказать, — Глумхарр изогнул бровь филина. — Мы поставили его туда, а вместе с ним и милых нашему сердцу троллей.