— Не станешь… — глухо повторил Эльри.

— Лёгкой дороги к Золоченым Палатам!

На конце посоха вспыхнул белый огонёк. Корд поднес пламя к одеждам Рольфа, но я крикнул:

— Стой!

— Да, Снорри, тебе есть что сказать?

— Этот меч… воин не разлучается с мечом.

Я достал Рольфов мэккир. Его сияние озарило полумрак.

— Если по правде, — говорил я, — то без Дэора, Корда и Рольфа мы стали бы кормом для лезвий пустыни. С нашей стороны не будет достойно оставить себе этот меч…

— Всё верно, — кивнул Корд'аэн, прервав меня, — но эльрадовые мечи на дороге не валяются. Кроме того, оружием снабдил его Орден, а Орден служит Совету, и я на правах человека Совета говорю, что не будет урона ничьей чести, коль этот меч останется у тебя.

Я молча пожал плечами.

И вспыхнуло пламя.

Рольф сидел в бело-золотом коконе. Духи огня радостно плясали вокруг него, прыгали ему на колени, точно дети, обнимали за шею нежными руками, жарко ласкали и целовали в уста. Мы неотрывно смотрели на танец огненной страсти, тени метались на наших лицах. Бездымное пламя растворяло в себе Рольфа, пожирало его тело, а вместе в ним — и мысли о нём. Прошлое чернело и рассыпалось пеплом на престоле из жёлтых костей. Вчерашний день обуглился.

Осталось лишь грядущее.

Все, кроме Корда, радостно смеялись, глядя на сожжение трупа, и Хранители смеялись, и Зал смеялся тьмой мёртвых улыбок над нами, под нами, вокруг нас, но — не в нас. То, что три года не давало мне покоя, тоскливо кричало ночами из пустоты, то, что я забыл в чертогах смерти, было совсем рядом. Я нашёл это. Осталось лишь взять.

И я весело рассмеялся, глядя на полыхающее тело соратника.

— Слава силам земным и небесным! — воскликнул Дарин, когда Риг провёл нас в спальные комнаты, — наконец-то! Перина и подушка! Одеяло и простыня! Ого, чистая!

— Сюда бы еще бабу, — усмехнулся Эльри. — Да хоть эту… Герну. Да, Снорри?

— Тьфу на тебя, — я никогда не жаловал подобных шуток.

— Ты скучный, — бросил Эльри.

— Зато ты весёлый, — заметил Корд'аэн. — Боги не любят смешения кровей. Я сам — лишнее тому подтверждение. Я ублюдок жены сидов от семени северянина, и у меня не будет детей.

— Это ведь можно исправить чарами? — спросил Тидрек.

— Да, вопрос хороший, — сказал Дэор сурово.

— Пусть минует тебя чаша сия… — прошептал Корд, похлопал северянина по плечу и улегся спать.

Комнатки были небольшие — пять на семь альнов. Четыре кровати, синие бархатные подушки, зелёные простыни и одеяла. Если вернусь — куплю нам с Митрун такие же.

Я оказался единственным двергом в комнате. Дэор храпел справа от двери, Асклинг взобрался на кровать и замер. Корд сопел рядом. Из соседней спальни доносились голоса Эльри и Тидрека, которые обсуждали достоинства Хранительниц.

Вдруг Тидрек громко спросил:

— Колдун, ты спишь?

— Сплю, — ответил Корд'аэн.

— Я так и понял… Я вот что подумал… почему ты не ослепил финнгалка как тогда, у Поющего Озера? Нам было бы проще сегодня…

— Тогда было немного света. Здесь же света нет. Совсем нет.

— Но ты же мог взять наш свет, как то сделала Аллиэ!

— Если бы я взял ваш свет, вы бы умерли.

— Что, не так-то просто принести спутников в жертву?

— Заткнись, Тидрек. Просто заткнись и дай поспать.

Но поспать ему не дали. Потому что я спросил шёпотом:

— А что, рубить драконам головы не придется? Или эти четверо — они что, и есть…?

— Да, Снорри, — буркнул Корд сердито. — Драконы! Самые опасные, именно потому, что не слишком на них похожи. Впрочем, я мало что знаю о драконах…

Я бы испугался.

Если б не так устал…

…Ревел ветер. Голосили вдалеке птицы. Тяжёлый свинцовый туман поднимался из пропасти, чтобы стать частью неба, тяжкого, как неволя. Кислый грязно-серый студень обволакивал руины неведомых огромных построек. Сквозь паутину тумана виднелись очертания каменного моста, что навис над хладной бездной, будто высунутый из пасти тролля чёрный язык. Перил у моста не было. Его края осыпались в Нибельхейм века назад.

По мосту шёл человек. Звук его шагов был подобен поступи рыцарских колонн, и было видно, что он не привык таиться. Ветер подхватил его алый плащ с золотым узором, его рыжие волосы, и человек стал похож на факел — факел неукротимой гордости. Его доспех тускло поблескивал в тумане, и трепетало алое перо на шлеме, который он держал на сгибе локтя.

Страшен, страшен был огненный взор этого человека! И страшен был его голос…

— Они пришли! — кричал он голосом пожара. — Они наконец-то пришли!