Я промолчал.

– Давай завтрак и кофе, я голоден, - сказал я.

– Сейчас... Самоубийца! Одевайся...

Я сидел под струей горячей воды, потом менял ее на холодную и наоборот. Через минут пятнадцать я был почти бодр. Не хватает только рюмки коньяку. Я проглотил ее, пока не вернулся Автандил.

– Послушай, я не хотел тебе говорить...

– О чем?
– спросил я безразлично. Я смотрел на еду. В рот ничего не лезло.

– Вчера сообщили в программе "Пятьсот секунд": - Все то же самое.

– Ну и плевать... Теперь уже все равно... А этот парнишка уже давал рекла-му. Помнишь, трепался, что мы в "Балтийской" торговали женскими трусиками. Я тогда хотел натянуть трусики ему на физиономию.... Теперь на все наплевать, они будут трубить сутками. Их время. Но и мое не закончилось...

Сказал я это слабым голосом. Никакой уверенности.

– Может, немного коньяку?
– спросил Автандил.

– Не хочется. Будет еще хуже... Ты когда вылетаешь?

– Через три часа.

– Почему не ночным?

– Не знал, как тебя оставить.

– Не волнуйся. Я отхожу, - соврал я.

Вечером после отъезда Автандила я более-менее отработал концерт, отказался от сауны и снова оказался один в номере. Я как чувствовал, что должен быть здесь. Мне позвонили. Один пацан, подвизавшийся первые месяцы в администраторах, запыхался. Он едва успел сказать о том, что Автандила арестовали. Пацан-администратор как раз был у него дома.

– Ты ничего не перепутал?
– спросил я.

– Как я мог?! Все происходило на моих глазах...

Так, это начало. Они не зря треплются по телевидению и на страницах газет. Им все известно до мелочей. Они не собираются выглядеть клеветниками. Я набрал номер телевизионной Редакторши. Она готовила последний сюжет в детскую программу.

– Почему ты спрашиваешь, как дела?!
– удивилась она.
– Тебе все должно быть известно. Сюжет, ясное дело, сняли. Главный сказал, что до полного выяснения обстоятельств. Так что, потерпи, дорогой. Как проходят гастроли?

Полная идиотка. Или прикидывается. Я швырнул трубку и начал вышагивать по комнате. Кому я сейчас позвоню? Композитору? Да, у него есть кое-какие связи. Но кто сможет сейчас мне помочь, когда все покрыто полнейшим мраком?!

Я набрал номер Джалилы.

– Когда ты приезжаешь?
– спросила она.

– Через два дня.

– Очень хорошо. Я многое слышала. Сразу же приезжай ко мне.

– Ты еще не все знаешь, - сказал я.
– Сегодня взяли Автандила. Прямо с самолета. Пришел домой, а его уже ждали ...

– Ничего страшного. Моих администраторов брали много раз. И меня тоже. Ты это знаешь, - сказала она, но без особого оптимизма.

– Ты когда-то обещала мне тюрьму. Вот и подошла моя очередь, - сказал я.

– Почувствовать дыхание камеры тоже не бесполезно. Ты многое пересмотришь в своей жизни. Я тебе говорила - понадобятся силы. Сейчас такое время. От них не очень просто отбиться. Все будет зависеть только от тебя. Я помогу. Ты из аэропорта - сразу ко мне. Ни в коем случае не ходи к следователю до встречи со мной. Вообще, как ты себя чувствуешь в эти дни?

– Хреново, Джалила, - признался я.

– Я тебе помогу... А себе не могла. Ситуация была пострашнее.

Я вспомнил. Ее долго таскали на Лубянку, в подвале выламывали руки. Джалила не рассказывала, в чем ее обвиняли, но дни она перенесла страшные.

– Спасибо, Джалила, я приеду сразу к тебе...

– А сейчас возьми и выпей. Никто еще не придумал лучшего для снятия стрес-са.

– Хорошо, я так и поступлю.

И в самом деле - надо напиться, до чертиков, так, чтобы забыть обо всем на свете.

Я позвонил в номер к Кречету.

– Ты что делаешь?
– спросил я.

– Ничего. Жду обыска и арестов, - ответил он.

– У тебя отличное чувство юмора. Найди Валерия, его же ну, да и вообще всех наших. Скажи администраторам, чтобы штук семь коньяка стояло у меня на столе. Даю пятнадцать минут... Возьмите и Вику, с ней будет повеселее.