— Что…что ты здесь делаешь? — шепчу, пытаясь справиться с дыханием.

Демон улыбается.

— Пытаюсь прояснить одну вещь. Кстати, куколка, ты заснула стоя. Спать во сне — это забавно, не находишь?

Качаю головой и отодвигаюсь.

— Уходи!

Руадан хмыкает и снова подходит вплотную ко мне.

— Сиренити, ты ведь и, правда, спишь? Как… это получилось?

Бросаю на демона недоумённый взгляд и молчу. Тишина вокруг раздражает, я привыкла к музыке, где моя скрипка, верните её…

— Хорошо, — бормочет Руадан. — Тогда скажи, зачем?

Отворачиваюсь. Смотрю в зеркало — высокое, в полный рост. Пытаюсь придумать правдоподобную ложь, но слова вырываются сами:

— Хочу забыться. Хочу…

— Лёгкий способ уйти от проблем? — хмурится Повелитель. Я оборачиваюсь. А он продолжает. — Не ожидал, куколка. И что же тебя сломило? Смерть твоего принца-ученика?

Опускаю голову и шепчу, пытаясь вызвать в голове память о мелодии скрипки.

— Убирайся.

— Не понимаю, как ты сделала это, но, Сиренити…

— Убирайся!

Скрипка врывается в сон на правах хозяйки, и демон исчезает, а дворец наполняется обитателями — саблезубыми тиграми. Улыбаясь во всю клыкастую пасть, ко мне спешит Раджа.

— Сиренити!

Сиренити, рывком садится и удивлённо моргает, пытаясь унять дрожь. Ещё темно, до рассвета далеко. Кому она понадобилась в такой поздний час? Хотя, ответ очевиден: рядом, на кровати, скрестив руки, сидит Тарвус. И волшебнице даже не надо интересоваться, в чём дело. Но она всё-таки спрашивает. Просто по привычке. Просто потому что ёжиться под колючим взглядом советника и молчать — вдвойне тяжелее. Пусть лучше говорит.

— Что случилось?

— Ты полдворца разбудила своими криками, — объясняет Тарвус, продолжая игру в гляделки. — Неужели снова кошмары?

— Они и не прекращались, — шепчет Сиренити, отворачиваясь. Изучая узор на полу, быстро спрашивает: — Ну? Где ты был? Я звала тебя ещё днём.

— Когда очнулась в апартаментах Целлеса, твоего личного целителя?

Сиренити вздрагивает. Откидывается на подушки и смотрит в потолок, пытаясь отогнать воспоминание ярости, которую чувствовала, сражаясь со светловолосым демоном. Тогда она хотела только одного — отыграться за поражение в том парке. Отомстить демону, посмевшему прикоснуться к ней. А потом — пыталась вытащить из по возносжтси невредимым Руадана. И вернуться самой. Тогда она не чувствовала боли. Тогда. Это потом, очнувшись в спальне Целлеса и обнаружив рядом — кто бы мог подумать — своего консорта, она хотела вопить от боли. Выдержки хватило только на, по возможности, вежливый приказ Диану удалиться. Зато потом… Бездна, почему раны, нанесённые магией демонов, так ноют?

— Да, звала, — продолжил Тарвус, наблюдая за ней. — Но, дорогая, кто-то же должен делать твою работу, раз ты…болеешь.

Сиренити фыркнула.

— И как? Сделал?

— Конечно, — пожал плечами маг. — Но впредь я бы попросил тебя воздержаться от незапланированных… путешествий.

Сиренити промолчала. Тарвус вздохнул и, прищурившись, уставился на девушку с ещё большим вниманием.

— Кто такой Брас? — спросил он, чуть погодя. — Ты звала его. Раньше это всегда был… Арман.

Волшебница молчала, гипнотизируя потолок.

— Сиренити. Посмотри на меня, — потребовал маг, наклоняясь к девушке.

— Не-а, — буркнула Повелительница, не глядя на советника.

Тарвус нахмурился. Закрыл глаза, словно размышляя.

Девушка сжалась.

— Ты! Ты, — Воскликнул чуть погодя маг, резко вставая. — Ты… что… с демоном… ты?!

Сиренити закусила губу и покосилась на волшебника.

— Это… не то что ты думаешь…

— Ты хоть понимаешь, что будет, если об этом узнают?! — шипел Тарвус, пропустив её слова мимо ушей. — Когда ты усыновила Армана и делилась с ним силой, это был, по крайней мере, волшебник. Но договор с демоном!

— Довольно! — воскликнула волшебница. Тарвус мгновенно умолк, глядя на волшебницу расширенными, злыми глазами.

— Никто не узнает, — продолжила Сиренити, поворачиваясь с к магу. — Ты сам знаешь.

— И как же ты скроешь? — усмехнулся маг. — Я же узнал. Я же вижу.

Сиренити горько рассмеялась и советник вздрогнул, только сейчас заметив, что волосы повелительницы как-то странно отливают серебром в лунном свете.

— Нет, Тарвус. Это я вижу, — тихо произнесла королева. — А теперь — прочь!.

Фигура Тарвуса послушно дрогнула, словно отражение в кривом зеркале и исчезла.

— Хватит, — сонно пробормотала волшебница. — Не нужны мне больше твои советы. Хватит.

Если бы кто-нибудь заглянул сейчас в комнату королевы, его бы ждала неожиданная картина: крепко спящая девушка — и тихая мелодия скрипки из ниоткуда. И губы спящей приоткрывались, выводя чудесную песню — грустную и тоскливую, но всё равно красивую. Ведь прекрасней, чем голос Сиренити, была только её музыка.