– Сэм, машинку.

На помощь!

– Кейт, позвольте я повернусь лицом к фавну… Хоть порисую его прекрасные кудри себе в утешение…

Ее сообщник вернулся с орудием пытки, и дети отвели душу, обсуждая детали:

– Сколько ты ему оставишь? Пять миллиметров?

– Нее, это длинновато. Давай, два…

– Сдурел ты что ли, зачем нам бритоголовый! Три, Кейт.

Осужденный молчал, как рыба, но без труда воспроизвел лукавую улыбку сатира напротив.

Потом провел линию шеи, дошел до покрытых лишайником плеч… Закрыл глаза.

Ее живот касался его лопаток, как можно осторожнее прислонился к нему, склонив голову к груди, голову, которой касались ее руки, скользили по ней, щупали, гладили, дотрагивались, смахивали с нее волосы, разглаживали, сжимали. Выл так взволнован, что подтянул блокнот повыше к животу и так и сидел с закрытыми глазами, уже не обращая внимания на жужжание машинки.

Ему хотелось, чтобы голова его была необъятной, и не жалко было отдать любую мужественность на свете, лишь бы сладкое возбуждение длилось вечно.

Она отложила машинку и взяла ножницы, наводя марафет. Теперь она стояла перед ним, занимаясь его бакенбардами и, наклоняясь, обдавала своим теплом и ароматом, и его рука невольно потянулась к ее бедру…

– Я сделала вам больно? – заволновалась она, отступив на шаг.

Открыл глаза, увидел, что зрители, по крайней мере, младшие, все еще здесь, им не терпится посмотреть на его реакцию, когда он встретится с собой преображенным, решил, что настало время окончательно закрепиться, и набросил последнюю петлю:

– Кейт?

– Не волнуйтесь, я почти закончила…

– Нет. Не заканчивайте никогда. Простите, я не то хотел сказать… Знаете, мне тут пришла в голову одна идея…

Она снова стояла у него за спиной и брила затылок.

– Я вас слушаю…

– Эээ… Вы не прерветесь на пару минут?

– Боитесь, что я вас зарежу?

– Да.

– Oh God… Так что вы хотите мне сказать?

– Так вот… С начала учебного года я буду жить вдвоем с Матильдой, и я подумал, что…

– Что?

– Что если Сэму и впрямь так плохо в пансионе, я мог бы взять его к себе…

Бритва умолкла.

– Знаете, – продолжал он – мне повезло, я живу в квартале, где полным полно прекрасных лицеев…

– Почему «с начала учебного года»?

– Потому что… Это окончание той истории, что в моей бутылке «Порт Эллен»…

Бритва снова пришла в движение.

– А вы… Он вам не помешает?

– Он будет жить в очень красивой комнате с паркетом, лепниной и даже камином…

– Да?

– Да…

– Вы с ним говорили?

– Конечно.

– И что он об этом думает?

– Идея ему понравилась, но он боится оставлять вас одну… Я его понимаю… Но вы же будете видеться…

– Ну да, на каникулах?

– Нет, я… Я собирался привозить его к вам каждые выходные… Бритва вновь остановилась.

– То есть?

– Я мог бы забирать его в пятницу вечером после занятий, мы садились бы на поезд, а тут я бы купил маленький автомобиль и оставлял бы его на вокзальной стоянке…

– Но… а вы-то сами, как? – прервала она его.

– Я, что я? – он сделал вид, что раздражен, – да плевать на меня! Только вы что ли имеете право на жертвы, да? И потом, насчет Недры и ее удочерения, может вам это и не очень приятно, но все могло бы устроиться, если бы вы официально предъявили им… ну вроде мужа, хотя бы фиктивного, для проформы… Чиновники очень старомодны… да что там говорить, все они женоненавистники…