— Где есть чистая вода? — улыбнулся Тахав Эрне.

— За деревней, там есть ручей.

— Где вы живете?

— Наш дом самый крайний. Приходите к нам в гости.

— А какой водой будете угощать?

— У нас есть свекловичный морс.

Тахав погрозил пальцем, как бы говоря: смотри, за вредные дела плохо будет. Девушка поняла и сказала, что она не нацистка и не боится русских.

— А эта — нацистка? — спросил Михаил, кивнув на хозяйку.

— Я не знаю, — пожала Эрна плечами.

— Надо знать, красотка, — сказал Тахав, дотронувшись до руки девушки.

Казаки вышли на улицу. Командир эскадрона предупредил всех бойцов, чтобы не брать воды, и пошел в соседний дом. По дороге встретил Кондрата Карповича и Якова Гордеевича. Взял их с собой. В доме сидели старик и две старухи. Михаил спросил по-немецки:

— Вода у вас чистая?

Старик сбивчиво объяснил, что в их доме испорчен водопровод. Одна из сидящих старух в бордовой кофте жестом предупреждала Михаила, чтобы нигде не брали воды.

— Будь трижды презренны, осиное гнездо! — выругался Михаил про себя и вышел. — По коням! — скомандовал он.

На улицу вышла старуха в бордовой кофте. Она подошла к старым воинам и спросила по-русски:

— Вы не с Дона?

— Коли казак, так с Дона, — важно покрутив усы, ответил Кондрат Карпович.

— Я из Ростова, уехала в девятнадцатом году. Так истосковалась по родимой стороне! — Старуха вытирала слезы. — Живу здесь, что в темном лесу, заела тоска.

— На чужбине и собака тоскует. Ну, не час нам с тобой, а то бы погутарили.

— Возвратиться можно? Хоть бы умереть на своей земле.

— Можно. Вот порубаем ворогов, тогда разрешение этому вопросу дадим. Пока прощай, стара. Благодарность за твою русскую душу, что насчет воды пальцем погрозила, — сказал Кондрат Карпович.

— Значит, хочется на родную сторону? — спросил участливо Яков Гордеевич у эмигрантки.

— Ох, как хочется, свету белого не вижу! — утирала старуха слезы.

— Что же, вернем, — сказал Михаил. — Земли русской хватит.

— Мне уже теперь много не надо, три аршина, только чтоб в родной стране, — пролепетала женщина, помахав платочком вслед русским, которые торопливо усаживались на коней.

Эскадрон тронулся. Вдруг раздались глухие выстрелы. Молодой казак, ехавший рядом с Елизаровым-старшим, схватился за плечо и склонил голову на шею лошади. Его сняли с коня и начали перевязывать.

— Слезай! — скомандовал командир эскадрона, соскочив с Бараша. — Лошадей — коноводам. Оцепить дома.

Казаки бросились во дворы. Михаил с Кондратом Карповичем забежали в подвалы, где скрылись немки. Там была хозяйка.

— Вы стреляли? — Михаил обыскал немку.

— Я не стреляла, — она гневно исподлобья посмотрела на лейтенанта.

— Плохо обыскал, — сказал старшина. — Дозвольте, я прощупаю.

Михаил бегло обшарил подвал — ничего не нашел. Он побежал в сарай. Там стояла Эрна возле павшей коровы, которая выпила ведро воды, взятой из водопровода.

Кондрат Карпович выталкивал хозяйку из подвала.

— Эта сука стреляла. Вот ее пистолет.

— Вы стреляли? — Михаил с презрением посмотрел на фашистку.

— Промахнулась, к сожалению… Хайль Гитлер! — крикнула немка, ранившая молодого казака.

— Гитлеру то же самое будет, — старый казак наставил автомат на хозяйку.

Михаил схватился за дуло и наклонил вниз. Пули врезались в землю. Немка позеленела со страха, вытаращила глаза и замерла на месте.

— Судить вас будем, — сказал Михаил.

Подъехал командир полка. Елизаров коротко доложил об обстановке. Орлов приказал остановиться за деревней, у ручья. Полковой врач и Вера сделали анализ воды. Казаки начали поить лошадей, кипятить чай в котелках.

Орлов, Михаил, Тахав, Элвадзе отошли в сторону. Их взору открылась пестрая картина. Длинные полосы земли, уходящие вдаль, резко отделялись друг от друга. Это ровными рядами чередовались посевы девятиполки. Румяным ковром расстилался клевер, зеленели грядки кормовой свеклы, тянулись загоны ржи, ячменя. Вдоль ручья блестели огромные искусственные озера, в которых разводилась рыба.

Михаил подошел к несложному сооружению — это была водокачка. Вода нагнеталась машиной и по железным желобам стекала в разные стороны для орошения. На каменистом плоском столбе золотистой бронзой было написано: «Поместье юнкера Кандлера».

— Умеют, прохвосты, работать, — в голосе Орлова прозвучала не то злость, не то одобрение. — Копеечная речонка, а посмотрите, какую службу несет: поливает поля, деревья, крыжовник, заполняет озера. Хитрый немец: железными сетками отделил озеро, чтобы рыба не уплыла в речку.