Элвадзе одобрил мысль о переговорах с немцами. Риск — благородное дело. Один человек может сохранить жизнь сотен бойцов, если противник капитулирует. Михаил молчал, думал. Предложение заманчивое, но опасное. В памяти возникли картины упорства немцев в первые дни войны. В плен они не сдавались, а если кто попадался, то вел себя вызывающе. Они такими и остались.

— Ну что, рискнем, Сандро? — сказал Михаил после долгого раздумья. — Или полковник, или покойник.

— Я знал, что ты так скажешь, — весело произнес Элвадзе.

— Не надо ходить, — решительно сказал все это время молчавший Тахав, — убьют.

— Сам пойду, — решил Елизаров, — другими рисковать не хочу.

— Ни в коем случае, — остановил его за рукав Элвадзе. — Ты громко говорил. Немец тоже не дурак, подслушивал. Узнает твой голос — ерунда получится. Пойду я… Прошу не возражать. Своя воля — своя участь.

Михаил не хотел посылать парторга: такими людьми рисковать нельзя. Но кто, кроме Элвадзе, справится с этим серьезным поручением? Тут необходимо хладнокровие и смелость.

Михаил расцеловал товарища, посоветовал:

— Говори, что я — командир дивизии. Немцы больше испугаются, посговорчивее будут.

Элвадзе взял электрический фонарик, поднял на палке флаг — белую портянку и вылез из подвала.

Михаил беспокоился. Друга верного потерять — все равно, что сиротой остаться. Страшные люди фашисты, законов не признают. Единственная мысль утешала: немцы сдадутся, так как понимают, что попали в ловушку.

Михаил присел возле Тахава, набивавшего диск автомата патронами.

— Как ты думаешь насчет Элвадзе? — спросил он башкира.

— Убьют, сволочи, — сказал Тахав и положил набитый диск в сумочку. — Что теперь делает Эрна? Как ты думаешь?

— Сгинь ты со своей Эрной! — рявкнул Елизаров. — Ты понимаешь, куда пошел парторг?

— Фрицу мозги править, — отозвался Тахав. Элвадзе в это время входил в коридор второго этажа. Его схватили немецкие солдаты, повели к командиру полка. Медленно и спокойно произнося слова, он объяснил полковнику Кандлеру:

— Командир энской дивизии полковник Елизаров приказал мне передать; здание оцеплено и подготовлено к взрыву. Если хотите спасти жизнь своих подчиненных, то предлагается вам сложить оружие.

Полковник, видимо, знал русский язык, так как он точно повторил сказанное по-русски, как бы взвешивая услышанное.

— Ультиматум? — спросил Кандлер.

— Нет, это личное послание полковника Елизарова, — ответил Элвадзе, чтобы не запугать немца словом «ультиматум».

— Кавалерийская ваша дивизия?

— Казачья дивизия особого назначения, — ответил Элвадзе.

Кровь ударила в голову Кандлера. Слова «особого назначения» каким-то острием врезались в уши. Он подумал, что в дивизии особый сорт казаков и офицеров. Немец поинтересовался:

— В чем особенности дивизии, какое имеет вооружение и численность?

Элвадзе, не задумываясь, ответил:

— Господин полковник, я не могу сказать этого. — Я уполномочен только передать вам предложение моего командира и получить ответ.

Кандлер нахмурился, постучал пальцами по столику, тяжело вздохнул, закурил и устремил взгляд себе под ноги. Волнуясь, прошелся несколько раз взад и вперед, сел на стул, выпил кружку воды. Он, Кандлер, офицер старой школы; генералы, под началом которых служил, год назад расплатились головами за то, что не поверили в военную удачу Германии и открыто сказали об этом. Кандлер достал из кармана маленький флакончик, открутил миниатюрную целлулоидную пробку, понюхал и сказал:

— Я об условиях буду говорить только с равным мне по званию, передайте это командиру вашей дивизии.

— Будет передано, — отчеканил Элвадзе, красиво повернулся и направился к выходу.

— Вернитесь! — крикнул Кандлер.

Элвадзе неторопливо повернулся, подошел к немецкому полковнику, звякнув шпорами, внятно произнес:

— Я вас слушаю, господин полковник.

У Кандлера возникло желание узнать о достоинствах командира особой дивизии. Элвадзе ответил, что это не секрет и он может сообщить все, что знает о нем.

— Полковник Елизаров молодой, еще тридцати лет нет ему. Он окончил кавалерийское училище, затем военную академию. Начал воевать майором, за время войны дослужился до полковника, имеет много наград, очень требовательный, но чуткий, зря не обидит, знает немецкий язык, страшно смелый. Служил под началом генерала Доватора.

— Доватора, — протянул Кандлер, много слышавший о грозном «казачьем генерале», наводившем страх и ужас на немцев.

— Принимал участие в Сталинградской битве и пленении Паулюса.