Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

«Как рука с твоей рукой…»

Как рука с твоей рукой Мы стояли на мосточку. Юнкерочек мой морской Невысокого росточку. Низкий, низкий тот туман, Буйны, злы морские хляби. Твой сердитый — капитан, Быстрый, быстрый твой корабль. Я пойду к себе домой, Угощусь из смертной рюмки. Юнга, юнга, юнга мой, Юнга, морской службы юнкер!

22 декабря 1917

«Новый год я встретила одна…»

Новый год я встретила одна. Я, богатая, была бедна, Я, крылатая, была проклятой. Где-то было много-много сжатых Рук — и много старого вина. А крылатая была — проклятой! А единая была — одна! Как луна — одна, в глазу окна.

31 декабря 1917

«Кавалер де Гриэ! — Напрасно…»

Кавалер де Гриэ! — Напрасно Вы мечтаете о прекрасной, Самовластной — в себе не властной — Сладострастной своей Manоn. Вереницею вольной, томной Мы выходим из ваших комнат. Дольше вечера нас не помнят. Покоритесь, — таков закон. Мы приходим из ночи вьюжной, Нам от вас ничего не нужно, Кроме ужина — и жемчужин, Да быть может еще — души! Долг и честь, Кавалер, — условность. Дай Вам Бог целый полк любовниц! Изъявляя при сем готовность… Страстно любящая Вас — М.

31 декабря 1917

Братья

«Спят, не разнимая рук…»

Спят, не разнимая рук, С братом — брат, С другом — друг. Вместе, на одной постели. Вместе пили, вместе пели. Я укутала их в плед, Полюбила их навеки. Я сквозь сомкнутые веки Странные читаю вести: Радуга: двойная слава, Зарево: двойная смерть. Этих рук не разведу. Лучше буду, Лучше буду Полымем пылать в аду!

«Два ангела, два белых брата…»

Два ангела, два белых брата, На белых вспененных конях! Горят серебряные латы На всех моих грядущих днях. И оттого, что вы крылаты — Я с жадностью целую прах. Где стройный благовест негромкий, Бредущие через поля Купец с лотком, слепец с котомкой… — Дымят, пылая и гремя, Под конским топотом — обломки Китай-города и Кремля! Два всадника! Две белых славы! В безумном цирковом кругу Я вас узнала. — Ты, курчавый, Архангелом вопишь в трубу. Ты — над Московскою Державой Вздымаешь радугу-дугу.

«Глотаю соленые слезы…»

Глотаю соленые слезы. Роман неразрезанный — глуп. Не надо ни робы, ни розы, Ни розовой краски для губ, Ни кружев, ни белого хлеба, Ни солнца над вырезом крыш, Умчались архангелы в небо, Уехали братья в Париж!

11 января 1918

«Ветер звонок, ветер нищ…»

Ветер звонок, ветер нищ, Пахнет розами с кладбищ. . . . . . .ребенок, рыцарь, хлыщ. Пастор с книгою святою, — Всяк . . . . . .красотою Над беспутной сиротою. Только ты, мой блудный брат, Ото рта отводишь яд! В беззаботный, скалозубый Разговор — и в ворот шубы Прячешь розовые губы.

13 января 1918

«На кортике своем: Марина…»

На кортике своем: Марина — Ты начертал, встав за Отчизну. Была я первой и единой В твоей великолепной жизни. Я помню ночь и лик пресветлый В аду солдатского вагона. Я волосы гоню по ветру, Я в ларчике храню погоны.

Москва, 18 января 1918

«Вам грустно. — Вы больны…»

Ю.3.

Beau ténébreux! [36] — Вам грустно. — Вы больны. Мир неоправдан, — зуб болит! — Вдоль нежной Раковины щеки — фуляр, как ночь. Ни тонкий звон венецианских бус, (Какая-нибудь память Казановы Монахине преступной) — ни клинок Дамасской стали, ни крещенский гул Колоколов по сонной Московии — Не расколдуют нынче Вашей мглы. Доверьте мне сегодняшнюю ночь. Я потайной фонарь держу под шалью. Двенадцатого — ровно — половина. И вы совсем не знаете — кто я.

36

Красавец мрачный! (фр.)