Том 1. Стихотворения 1906-1920
вернуться

Цветаева Марина Ивановна
Шрифт:

16 июня 1919

«На коленях у всех посидела…»

На коленях у всех посидела И у всех на груди полежала. Все до страсти она обожала И такими глазами глядела, Что сам Бог в небесах.

16 июня 1919

Але («В шитой серебром рубашечке…»)

В шитой серебром рубашечке, — Грудь как звездами унизана! — Голова — цветочной чашечкой Из серебряного выреза. Очи — два пустынных озера, Два Господних откровения — На лице, туманно-розовом От Войны и Вдохновения. Ангел — ничего — всё! — знающий, Плоть — былинкою довольная, Ты отца напоминаешь мне — Тоже Ангела и Воина. Может — все мое достоинство — За руку с тобою странствовать. — Помолись о нашем Воинстве Завтра утром, на Казанскую!

18 июля 1919

«Ты думаешь: очередной обман…»

Ты думаешь: очередной обман! Одна к одной, как солдатье в казармах! Что из того, что ни следа румян На розовых устах высокопарных, — Все та же смерть из розовых семян! Ты думаешь: очередной обман! И думаете Вы еще: зачем В мое окно стучаться светлым перстнем? Ты любишь самозванцев — где мой Кремль? Давным-давно любовный ход мой крестный Окончен. Дом мой темен, глух и нем. И семь печатей спят на сердце сем. И думаешь: сиротскую суму Ты для того надела в год сиротский, Чтоб разносить любовную чуму По всем домам, чтоб утверждать господство На каждом . . . . . .. Черт в моем дому! — И отвечаю я: — Быть по сему!

Июль 1919

Бабушка

«Когда я буду бабушкой…»

Когда я буду бабушкой — Годов через десяточек — Причудницей, забавницей, — Вихрь с головы до пяточек! И внук — кудряш — Егорушка Взревет: «Давай ружье!» Я брошу лист и перышко — Сокровище мое! Мать всплачет: «Год три месяца, А уж, гляди, как зол!» А я скажу: «Пусть бесится! Знать, в бабушку пошел!» Егор, моя утробушка! Егор, ребро от ребрышка! Егорушка, Егорушка, Егорий — свет — храбрец! Когда я буду бабушкой — Седой каргою с трубкою! — И внучка, в полночь крадучись, Шепнет, взметнувши юбками: «Koгo, скажите, бабушка, Мне взять из семерых?» — Я опрокину лавочку, Я закружусь, как вихрь. Мать: «Ни стыда, ни совести! И в гроб пойдет пляша!» А я-то: «На здоровьице! Знать, в бабушку пошла!» Кто хóдок в пляске рыночной — Тот лих и на перинушке, — Маринушка, Маринушка, Марина — синь-моря! «А целовалась, бабушка, Голубушка, со сколькими?» — «Я дань платила песнями, Я дань взымала кольцами. Ни ночки даром проспанной: Все в райском во саду!» — «А как же, бабка, Господу Предстанешь на суду?» Свистят скворцы в скворешнице, Весна-то — глянь! — бела… Скажу: «— Родимый, — грешница! Счастливая была! Вы ж, ребрышко от ребрышка, Маринушка с Егорушкой, Моей землицы горсточку Возьмите в узелок».

23 июля 1919

«А как бабушке…»

А как бабушке Помирать, помирать, — Стали голуби Ворковать, ворковать. «Что ты, старая, Так лихуешься?» А она в ответ: «Что воркуете?» — «А воркуем мы Про твою весну!» — «А лихуюсь я, Что идти ко сну, Что навек засну Сном закованным — Я, бессонная, Я, фартовая! Что луга мои яицкие не скошены, Жемчуга мои бурмицкие не сношены, Что леса мои волынские не срублены, На Руси не все мальчишки перелюблены!» А как бабушке Отходить, отходить, — Стали голуби В окно крыльями бить. «Что уж страшен так, Бабка, голос твой?» — «Не хочу отдать Девкам — мóлодцев». — «Нагулялась ты, — Пора знать и стыд!» — «Этой малостью Разве будешь сыт? Что над тем костром Я — холодная, Что за тем столом Я — голодная». А как бабушку Понесли, понесли, — Все-то голуби Полегли, полегли: Книзу — крылышком, Кверху — лапочкой… — Помолитесь, внучки юные, за бабушку!

25 июля 1919

«Ты меня никогда не прогонишь…»

Ты меня никогда не прогонишь: Не отталкивают весну! Ты меня и перстом не тронешь: Слишком нежно пою ко сну! Ты меня никогда не ославишь: Мое имя — вода для уст! Ты меня никогда не оставишь: Дверь открыта, и дом твой — пуст!

Июль 1919

«А во лбу моем — знай…»

А во лбу моем — знай! — Звезды горят. В правой рученьке — рай, В левой рученьке — ад. Есть и шелковый пояс — От всех мытарств. Головою покоюсь На Книге Царств. Много ль нас таких На святой Руси — У ветров спроси, У волков спроси. Так из края в край, Так из града в град. В правой рученьке — рай, В левой рученьке — ад. Рай и ад намешала тебе в питье, День единый теперь — житие твое. Проводи, жених, До седьмой версты! Много нас таких На святой Руси.

Июль 1919

Тебе — через сто лет

К тебе, имеющему быть рожденным Столетие спустя, как отдышу, — Из самых недр, — как нá смерть осужденный, Своей рукой — пишу: — Друг! Не ищи меня! Другая мода! Меня не помнят даже старики. — Ртом не достать! — Через летейски воды Протягиваю две руки. Как два костра, глаза твои я вижу, Пылающие мне в могилу — в ад, — Ту видящие, что рукой не движет, Умершую сто лет назад. Со мной в руке — почти что горстка пыли — Мои стихи! — я вижу: на ветру Ты ищешь дом, где родилась я — или В котором я умру. На встречных женщин — тех, живых, счастливых, — Горжусь, как смотришь, и ловлю слова: — Сборище самозванок! Все мертвы вы! Она одна жива! Я ей служил служеньем добровольца! Все тайны знал, весь склад ее перстней! Грабительницы мертвых! Эти кольца Украдены у ней! О, сто моих колец! Мне тянет жилы, Раскаиваюсь в первый раз, Что столько я их вкривь и вкось дарила, — Тебя не дождалась! И грустно мне еще, что в этот вечер, Сегодняшний — так долго шла я вслед Садящемуся солнцу, — и навстречу Тебе — через сто лет. Бьюсь об заклад, что бросишь ты проклятье Моим друзьям во мглу могил: — Все восхваляли! Розового платья Никто не подарил! Кто бескорыстней был?! — Нет, я корыстна! Раз не убьешь, — корысти нет скрывать, Что я у всех выпрашивала письма, Чтоб ночью целовать. Сказать? — Скажу! Небытие — условность. Ты мне сейчас — страстнейший из гостей, И ты окажешь перлу всех любовниц Во имя той — костей.

Август 1919

«А плакала я уже бабьей…»

А плакала я уже бабьей Слезой — солонейшей солью. Как та — на лужочке — с граблей — Как эта — с серпочком — в поле. От голосу — слабже воска, Как сахар в чаю моченный. Стрелочкам своим поноску Носила, как пес ученый. — «Ешь зернышко, я ж единой Скорлупкой сыта с орешка!» Никто не видал змеиной В углах — по краям — усмешки. Не знали мои герои, Что сей голубок под схимой — Как Царь — за святой горою Гордыни несосвятимой.