Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

Милена

Я плачу о радостных веснах, С тобой проведенных вдвоем, Я плачу о кленах и соснах, О счастьи плачу своем, Я плачу о бедном ребенке, О нашем ребенке больном, О забытой тобой иконке, Мной данной тебе в былом. Я плачу о мертвой маме, О мертвой маме своей, О твоей Прекрасной Даме — Бессердечной Эльвине твоей. Но плачу всего больнее Не о ребенке, не о себе, Я плачу, вся цепенея, Исключительно о тебе. Я плачу, что ты ее любишь, Но ею ты не любим, Я плачу, что ты погубишь Свой гений сердцем своим. Я плачу, что нет спасенья, Возврата, исходов нет. Я плачу, что ты — в смятеньи, Я плачу, что ты — поэт!

Роланд

Я жить предлагаю всем вместе, — О, если бы жить нам втроем!.. Милена не чувствует мести К сопернице в сердце своем. Эльвина же, чуждая вечно, Не станет меня ревновать.

Эльвина

Ты слышишь?

Милена

Я слышу, конечно.

Эльвина

И что же?

Милена

Не смею понять.

Эльвина

Я тоже.

Милена

Ты тоже? Что значит Твоя солидарность со мной?

Эльвина

Он плачет, Милена, он плачет. Утешь его: мне он… чужой…

Роланд

Милена! Эльвина! Милена! Эльвина! Что делать? Как быть? Есть выход из вашего плена: Обеих вас надо забыть. Жить с чуждой Эльвиной — страданье, Вернуться к Милене — кошмар. Прощайте! пускаюсь в скитанья: Мой путь — за ударом удар.

1915. Июль

Эст-Тойла

IV. Шалости кузины

Шалит…

Упруга, как резина, (Уж лучше не задень!..) Шалит твоя кузина Сегодня целый день. Шалит, сама не зная, Чего она шалит… Должно быть, воздух мая Кузину веселит… Такая уж девчонка (Ну что поделать с ней?) Кудрява, как болонка, Нежна, как цвет лилей… За миной строит мину, В лицо швыряет зов… Схвачу твою кузину, В уста! — и был таков!..

1915. Май

Эст-Тойла

Ажур весенний

Мне сладостно-грустно сегодня… Ах, это весна-ежегодня Навеяла милую грусть! Мне хочется странных хотений, И лик офиолили тени, Подчеркивая алоусть… Ты смотришь изнеженно-томно, Вздыхаешь глубоко-укромно, Увлажнив фиолью зрачки. Меня ты томишь и томишься, С садовой фиалкой кумишься, Горошку грызешь язычки… Весенься весенняя весень! Простарься щемящая тесень! Озвенься, звеня, алозвонь! Все влажно! душисто! фиольно! Всего и всегда не довольно!.. Целуй! прикасайся! затронь!

1915. Май

Эст-Тойла

Твое утро

С постели Встала. На голом теле Дымится ало И стынет сон. Улыбки дрожко Стрекозят крылья. В глазах — умилье… Еще немножко, — И под уклон!

1915. Май

Эст-Тойла

Бирюзовая поэза

Как солнце восходит раз в сутки, Восходит в крови моей страсть… И счастья минуту украсть Спешу у Тоски-Беспробудки, Сидящей собакою в будке, Оскалив зубастую пасть. Вся уличка в маевой тюльке Качается, чуть бирюзясь. Окрепла подснежная грязь. Эстонка проносит копчульки. И в птичьем восторженном бульке Есть с бульком крови моей связь… Я молод! Отдайся мне, солнце! Отдайся, вся зелень! вся синь! Отдайся отдачей святынь Пчелиной душе аполлонца! Сквози голубая коронца Над ликом любимой! Аминь.

1915. Май

Эст-Тойла

«Поклонница»

Приехала из Петрограда Поклонница и — вот досада! — Блуждает целый день вдоль сада, Неинтересна и суха. Мне пишет пламенные письма. Пойди, Барбос, старушку высмей, Полай, кусни!.. Встречался ты с ней? А я — подальше от греха: Боюсь, не удержусь и резко Наговорю ей, не без блеска, Что в море, право, больше плеска, Чем в письмах, пошлых и тупых… Что эти письма и букеты Мешают мне писать сонеты, И что лишь для того и лето, Чтоб летом отдохнуть от них… Избрала б цензора иль гуся И поклонялась им, не труся, А у меня — моя Маруся, И я давно ее жених.

1915. Май

Эст-Тойла

Царство здравого смысла

Царство Здравого Смысла — Твоя страна. Чуждо над нею нависла Моя луна. Все в образцовом порядке В стране твоей; Улицы блестки и гладки, Полны людей. Люди живут, проходят Туда-сюда, Все, что им нужно, находят, И без труда. Учатся, и на спектакли Ходят подчас. Только поэты иссякли Что-то у вас… Да! Но никто не скучает: Меньше грехов, Благо, страна процветает И без стихов…