Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

1917. Февраль

Харьков

Баллада IX

О ты, Миррэлия моя! — Полустрана, полувиденье! В тебе лишь ощущаю я Земли небесное волненье… Тобою грезить упоенье: Ты — лучший сон из снов земли, И ты эмблема наслажденья, — Не оттого ль, что ты вдали? Благословенные края, Где неизживные мгновенья, Где цветны трели соловья, Где соловейчаты растенья! Земли эдемские селенья, К вам окрыляю корабли! Но это страстное влеченье — Не оттого ль, что ты вдали? Да, не любить тебя нельзя, Как жизнь, как май, как вдохновенье! К тебе по лилиям стезя, В тебе от зла и смут забвенье; В тебе от будней исцеленье, — Внемли мечте моей, внемли! Я верю — примешь ты моленье, — Не оттого ль, что ты вдали?… Уже конец стихотворенью, А строфы только расцвели. И веет от стихов сиренью — Не оттого ль, что ты вдали?!.

1917. Февраль

Харьков

Баллада Х

Любовь! каких-нибудь пять букв! Всего две гласных, три согласных! Но сколько в этом слове мук, Чувств вечно-новых и прекрасных! Чувств тихо-нежных, бурно-страстных, Чувств, зажигающих в нас кровь, Чувств радостных и чувств несчастных Под общим именем «любовь». Любовь! какой чаруйный звук! Букет цветов с избытком красных… Волшба сплетенных в страсти рук, И фейерверки слов напрасных… Аэропланы чувств опасных, Паденья, рвы и взлеты вновь, Все то, что в образах неясных — Под общим именем «любовь». Любовь! как дед когда-то, внук Тебя же в признаках компасных Найдет, усилив сердца стук, В полях, среди цветов атласных, В горах, среди ветров ужасных, Везде найдет, вздымая бровь, Тебя, кто брезжит в днях ненастных Под обидим именем «любовь». Любовь! Как мало душ, согласных, С тобой познавших счастья новь! Но сколько гибелей злосчастных Под общим именем «любовь».

1917. Февраль

Харьков

Баллада XI

Экспресс уходит за фиорд По вторникам в двадцать четыре. Торопится приезжий лорд Увидеть вновь морские шири. Сияижа нет лучше в мире, Но все же надо в Ливерпуль… Когда нас ждут счета и гири, Нас мало трогает июль… Гимнастикой своею горд, Все струны на душевной лире Давно порвав, стремится в порт Культурный лорд, и на «Вампире» В каюткомпаньевом empire'e, Плывет на родину. «Буль-буль», Журчит вода вином на пире: Ее не трогает июль. Смотря, как бьет волна о борт, О паюсной икре, о сыре Мечтает лорд и — что за черт! — Об ананасовом пломбире… Как рыцарь дамы на турнире, Кивает нежно банке муль, Но в небе, в золотой порфире, Его не трогает июль… Спит солнце в моревом имбире, Уже к земле направлен руль; Лишь дома в горничной Эльвире Милорда трогает июль…

1917. Февраль

Харьков

Кэнзель III

Яхта Ингрид из розовых досок груш комфортабельна, Ренессансно отделана и шелками, и бронзою. Безобидная внешностью, артиллерией грозная, Стрельчатая — как ласточка, как порыв — монстриозная, Просто вилла плавучая, но постройки корабельной. Королева название ей дала поэтичное: «Звон весеннего ландыша» — правда, чуть элегичное? Яхта Ингрид из розовых досок груш комфортабельна И эффектна при месяце, если волны коричневы С темно-крэмной каемкою, лучиками ограбельной. Если небо затучено, и титаново-сабельный Путь сапфирно-излуненный обозначится на море, Яхта вплавь снаряжается, и, в щебечущем юморе, Королева готовится к путешествию по морю В быстрой яхте из розовых досок груш комфортабельной.

1916. Сентябрь

Им. Бельск

Кэнзель IV

В ее будуаре так много нарциссов, Китайских фонариков радуга светов И ярких маркизов, и юных поэтов, Сплетающих Ингрид гирлянды сонетов, И аплодисментов, и пауз, и бисов! И знойных мечтаний, и чувств упоенных, Желаний фривольных, и фраз окрыленных — В ее будуаре, в лученье нарциссов, Так много, так много… И взглядов влюбленных Весенних поэтов и пылких маркизов. И фрейлина царья, принцесса Эльисса, Жене моей как-то в интимной беседе Поведала нечто о знатной милэди И пылко влюбленном в нее правоведе, Не то… в будуаре, где много нарциссов.

1916. Август

Им. Бельск

Кэнзель V

Федору Сологубу

Однажды приехала к Ингрид Ортруда С Танкредом и Арфой на легком корвете. В те дни безбоязно дышалось на свете. Войной европейской пугались лишь дети. Итак, на корвете из дали Оттуда. Представила гостья царице Танкреда, Чье имя для женщин звучало — победа! — Зачем же приехала к Ингрид Ортруда? Да так: отдохнуть от интриг, как от бреда, Взять моря и соли его изумруда. О, чудное диво! О, дивное чудо! — Миррэлия сходна с ее островами! Она ей рассказана странными снами! «Вы с нами», — сказалось. Ответила: «С вами…» Так вот как приехала к Ингрид Ортруда!

1916. Август

Им. Бельск

Кэнзель VI

Ингрид ходит мечтанно над рекою форелью. Так лимоново небо! Гоноболь так лилов! Чем безудержней грезы, тем ничтожней улов. За олесенным кряжем глухи трубы ослов. Перетрелиться ветер любит с нежной свирелью. Все здесь северно-блекло. Все здесь красочно-южно. Здесь лианы к березам приникают окружно. Ингрид видит победно: за рекою форелью Плодоносные горы встали головокружно, Где ольха с тамарином, где банан рядом с елью. Одновременно место и тоске, и веселью! Одновременно север и тропический юг! Одновременно музыка и самума, и вьюг. Упоенно впивая очарованный круг, Ингрид плачет экстазно над рекою форелью.

1917. Февраль

Харьков

Кэнзель VII

Какая в сердце печаль!.. Никто, никто не идет… Душа уже не цветет… Весна уже не поет… Уже никого не жаль… Заплакать — ни капли слез… Загрезить — ни грозди грез… О злая сердца печаль! Стынет в устах вопрос… Снежеет, ледеет даль… Июль это иль февраль? Ночь или яркий день? Цветет ли опять сирень? Думать об этом лень: Немая в сердце печаль…