Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

1917. Февраль

Харьков

Кэнзель VIII

Букет незабудок был брошен небрежно На письменном розовом дамском столе… Покинуто было хозяйкой шалэ, И солнце блистало в оконном стекле Прощально и нежно. У окон гостиной сох горько миндаль. Эльгриной, уплывшей в исконную даль, Букет незабудок был брошен небрежно В ее кабинете; в гостиной рояль Вздыхал так элежно… Струнец благородный, он слушал прилежно, Как плакал букет бирюзовых цветов, И вторить букету рояль был готов, И клавишил — это ль не песня без слов? — «Был брошен небрежно…»

1917. Февраль

Харьков

Кэнзель IX

Уже в жасминах трелят соловьи, Уже журчат лобзания в жасмине, И фимиамы курятся богине; И пышут вновь в весеневом кармине Уста твои! Уста твои — чаруйные новеллы! Душист их пыл, и всплески так смелы, И так в жасмине трелят соловьи, Что поцелуи вальсом из — «Мирэллы» — Скользят в крови. На! одурмань! замучай! упои! Испчель, изжаль кипящими устами! Да взветрит над жасминными кустами Царица Страсть бушующее пламя, Пока в жасмине трелят соловьи!

1917. Февраль

Харьков

Кэнзель Х

Я — Сольвейг полярная, блондинка печальная, С глазами газельными, слегка удивленными, Во все неземное безумно влюбленными, Земным оскорбленными, земным удивленными… В устах — окрыленная улыбка коральная. Приди же, мой ласковый, любовью волнуемый! Приди, мною грежемый, душою взыскуемый! Я, Сольвейг полярная, блондинка печальная, Привечу далекого, прильну поцелуйно, Вопью в гостя милого уста свои жальные! Так сбудется ж, несбывная мечта моя дальняя! Блесни упоение, хотя б мимолетное, — Мое бирюсовое! Мое беззаботное! К бесплотному юноше льнет дева бесплотная — Я — Сольвейг полярная, блондинка печальная!

1917. Февраль

Харьков

Ингрид и молодежь

На улицах светлого города Со свитою и с королем И просто, и вместе с тем гордо, Встречается Ингрид пешком. И с нею друзья неизменные — Курсистки, студенты, военные. Всем очень легко, очень весело, Смущенье навеки исчезло, Идет под бряцание шпор Свободный и вежливый спор; Но в тоне Ее Светозарности Не слышно у них фамильярности. Бывают на выставках, в опере, То все отправляются к кобре И кормят ручную змею, Сливаясь в большую семью. И губы искусаны до крови В каком-нибудь кинематографе. А то на вечерках студенчества Царица впадала в младенчество, Принявши ребяческий вид, Шалит, неунятно шалит! Тогда берегись философия: Ты всех приведешь к катастрофе… Заходит ко всем она запросто. Пьет чай, помогает всем часто, Готовая снять с себя брошь, — И ценит ее молодежь. Пред царскою кофточкой ситцевой Трепещет одна лишь полиция!..

1916. Сентябрь

Им. Бельск

Любопытство Эклерезиты

— Мама, милая мамочка, Скоро ль будет война? — Что с тобой, моя девочка? Может быть, ты больна? — Все соседи сражаются, Не воюем лишь мы. — Но у нас, слава господу, Все здоровы умы. — Почему нас не трогают? Не пленят почему? — Потому что Миррэлия Не видна никому… — Почему ж наша родина Никому не видна? — Потому что вселенная Нам с тобой не нужна… — Мама, милая мамочка, Плачет сердце мое… — Различай, моя девочка, От чужого свое… — Ну, а что окружает нас? Кто ближайший сосед? — Кроме звезд и Миррэлии Ничего в мире нет!

1916. 19 сентября

Им. Бельск

Секстина мудрой королевы (III)

Не вовлечет никто меня в войну: Моя страна для радости народа. Я свято чту и свет и тишину. Мой лучший друг — страны моей свобода. И в красный цвет зеленую весну Не превращу, любя тебя, природа. Ответь же мне, любимая природа, Ты слышала ль про красную войну? И разве ты отдашь свою весну, Сотканую для радости народа, Рабыне смерти, ты, чей герб — свобода И в красную войдешь ли тишину. Я не устану славить тишину, Не смерти тишину, — твою, природа, — Спокойной жизни! Гордая свобода Моей страны пускай клеймит войну И пусть сердца свободного народа Впивают жизнь — цветущую весну. Прочувствовать и оберечь весну, Ее полей святую тишину — Счастливый долг счастливого народа. Ему за то признательна природа, Клеймящая позорную войну, И бережет такой народ свобода. Прекрасная и мудрая свобода! Быть может, ты взлелеяла весну? Быть может, ты впустила тишину? Быть может, ты отторгнула войну? И не тобой ли, дивная природа Дарована для доброго народа? Для многолетья доброго народа, Для управленья твоего, свобода, Для процветанья твоего, природа, Я, королева, воспою весну, Ее сирень и блеск, и тишину, И свой народ не вовлеку в войну!

1916. Август

Им. Бельск

II. Поврага

Поврага

У вдавленного в лес оврага, Стремясь всем головы вскружить, Живет неведная поврага, Живет, чтобы живя, вражить. То шлет автомобильной шине Пустобутыльное стекло, То ночь, подвластную вражине, Нажить снежино наголо. То заблуждает сердце девье И — заблужденная — блудит. То валит вялые деревья, И — ворожбовая — вражит… Сраженная вражиней Драга Вздорожала дрогло в дряблой мгле… Пока бежит, вража, поврага, Не будет дружно на земле…

1916. Январь

Петроград

18 февраля 1915 года

Девятьсот пятнадцатого года Восемнадцатого февраля Днем была пригожая погода, К вечеру овьюжилась земля. Я сидел в ликеровой истоме, И была истома так пошла… Ты вошла, как женщина, в мой номер, Как виденье, в душу мне вошла… Тихий стук, и вот — я знаю, знаю, Кто войдет! — входи же поскорей! Жду, зову, люблю и принимаю! О, мечта в раскрытии дверей!.. О, Любовь! Тебе моя свобода И тебе величье короля С восемнадцатого февраля Девятьсот пятнадцатого года!..