Том 2. Поэзоантракт
вернуться

Северянин Игорь Васильевич
Шрифт:

23 августа 1916

Им. Бельск

На смерть Верхарена

Вновь, Бельгия, невинностью твоей Играет ритм чудовищного танца: Лишилась и великого фламандца, Лишенная свободы и полей. И что тебе, страдалице, милей: Твоя ли участь жертвенного агнца? Иль розы возмущенного румянца? Иль он, поэт, как некий солнцелей? Все дорого: и почва, и Верхарен. Твой скорбный взор страданьем светозарен, Твой гордый дух насильем уязвлен. Но вот что для меня непостижимо: Зачем же он, Культура кем любима, Ее певец — Культурой умерщвлен?!

16 ноября 1916

Гатчина

Койт и Эмарик

(Эстляндская легенда о белых ночах)

Алексею Масаинову

1

Койт, зажигатель солнца, и Эмарик, гасунья, Встретились перед ночью в небе, весной золотом, Встречею чаровались. Койт запылал: «Чарунья»… А Эмарик сказала: «Счастье в тебе — молодом…» И позабыла махнуть рукавом, И не подула на солнце июнье, И осенило оно новолунье Победоносным лучом.

2

Бог, Вседержитель неба, Солнечный Вседержитель, Сам себя сотворивши, Койта и с ним Эмарик, Бог разразился гневом: «Дерзостные, дрожите, — План мой разрушить смели, оцепенившие миг». В небе раздался испуганный крик: То растерялись и Койт-небожитель, И Эмарик, распустившая нити Льняных волос на свой лик.

3

Но пережив мгновенье, пламенным чувством смелы, Правы своей любовью, искренностью осмелев, Койт и Эмарик вскричали: «Мы пред тобою белы! Мы пред тобой невинны! Твой непонятен гнев». И Эмарик, от тоски побледнев, Облако в руки взяла и запела, Пела о чувстве своем и бледнела Бледностью девственных дев…

4

Он справедлив, Премудрый! Бог остается Богом! Светлое возмущенье может судью восхитить! Месть пробуждает правда только в одном убогом. Бог же всегда был Богом, пламя готовым простить! И даровал он им право — любить, В вешние ночи встречаться дорогам, Разным путям их, и в этом немногом Счастье уметь находить!

19 апреля 1916

Гатчина

Бесстрастие достижения

Назад два года наша встреча Не принесла любви твоей: Ты отвечала мне, переча Чужому из чужих людей… Я полюбил тебя поэтно: Самозабвенно, в первый миг. Пусть не была любовь ответна, Я не поблек, я не поник! Но выдержкою и терпеньем, Но верою в любовь свою, Но пламенным тебя воспеньем Достиг, что говоришь: «Люблю». И в каждом слове, в каждом жесте, И в каждом взгляде на меня Читаю: «Мы два года вместе» — Из часа в час, в день изо дня. О, я уверен был, что это Когда-нибудь произойдет, Что чувство чистое поэта В тебе ответное найдет! Но отчего ж не торжествую Своей победы над тобой? Тебя я больше не ревную И не молю: «Живи со мной!» Не потому, чтоб разлюбилось; Не потому, чтоб я остыл; — Но сердце слишком быстро билось, — И я усталость ощутил!.. Восторг — в безумстве! счастье — в бреде! В лиловой лжи весенних дней!.. Бесстрастно радуюсь победе, Не зная, что мне делать с ней!..

2 января 1917

Гатчина

Мне плакать хочется…

Мне плакать хочется о том, чего не будет, Но что, казалось бы, свободно быть могло… Мне плакать хочется о невозможном чуде, В твои, Несбывная, глаза смотря светло… Мне плакать хочется о празднике вселенском, Где справедливость облачается в виссон… Мне плакать хочется о чем-то деревенском, Таком болезненном, как белый майский сон. Мне плакать хочется о чем-то многом, многом Неудержимо, безнадежно, горячо О нелюбимом, о бесправном, о безногом, Но большей частью — ни о ком и ни о чем…

13 января 1917…

Гатчина

Кавказская рондель

Январский воздух на Кавказе Повеял северным апрелем. Моя любимая, разделим Свою любовь, как розы — в вазе… Ты чувствуешь, как в этой фразе Насыщены все звуки хмелем? Январский воздух на Кавказе Повеял северным апрелем.

Поэза Южику

На мотив Виктора Гофмана

Весеннее! весеннее! как много в этом слове! Вы, одуванчики, жасмины и сирень! Глаза твои! глаза! они как бы лиловей Они сиреневей в весенний этот день! Любимая! любимая! как много в этом звуке! Уста улыбные и синева ресниц… Уста твои, уста! и что же в них из муки. Святая из святых! блудница из блудниц! Люблю тебя, люблю тебя! и буду вечно-вечно Любить тебя, моя! все вылилось в моей… О, как же ты добра, прекрасна и сердечна, Мой Южик! мой бокал! поэзосоловей!