– Нет, ничего такого, - рассмеялась старушка.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь: мол, из-за тебя зло проникнет в запретное место и нанесет подлый удар в спину самому Создателю. Очень примитивные мысли, не делающие тебе чести. Но ты сбит с толку... Это простительно для человека, даже такого неоднозначного как ты. Я чистое знание и не имею к разрушению никакого отношения. Но в этом мире мне уже слишком тесно. Я попробую объяснить, чтобы ты понял. Есть свободная минутка?

– Сколько угодно.

– Ну да - это же твой сон. Итак, представь, что ты стоишь окруженный зеркалами. Сотни блестящих стекол мерцают вокруг, и люди в них, столь похожие на тебя, повторяют все движения. Сколько бы новых зеркал не добавлялась, ты не делаешься хуже или меньше. Ты - это всегда ты. Так и с настоящим миром - данная реальность только копия, отражение. Мне здесь больше нечего делать, но оказавшись Там, среди бесконечного числа вариаций новых миров, - старушка мечтательно прикрыла глаза, - я смогу продолжить поиск знания.

– Для чего - чтобы сравняться с богом?

– Это невозможно. Я ведь уже являюсь его частью. Как рука может захотеть стать всем телом?

– У меня болит голова, - признался Дарвей.
– Вы бы только себя послушали... Бред какой-то. Эти разговоры о зеркалах, реальностях, иллюзиях, копиях... Так ведь можно дойти до того, что и с моей души сняты сотни копей - и все они сейчас путешествуют по миру. Вроде как люди везде разные, а душа одна. Раз искра самого Создателя, то с нее не убудет.

Старушка пристально посмотрела на него. Монаху стало не по себе от пронзительного взгляда ее голубых глаз.

– Ты не так прост, как хочешь казаться. Приблизился к истине, но заметил ли это сам?

– Что вы хотите сказать?

– Ничего не хочешь добавить? Например, о том, что линии времени как таковой для души не существует. Она живет и развивается по собственным законам - а в прошлом или будущем не важно. Время властно над телом, но не над вечной душой. Не боишься встретиться с самим собой?

– Не хотелось бы. Но вы таким тоном все это говорите, что у меня складывается ощущение, будто бы я и моя душа это совершенно разные вещи.

– Пока что так и есть. До тех пор, пока ты будешь отождествлять себя только с тленом. Ведь ты совсем не знаешь себя.

– Неправда, - возразил монах.

– Откуда такая уверенность? Познаешь себя - познаешь бога. Можешь ли ты утверждать, что знаешь бога? Думай, Дарвей, и не спеши с выводами. Ищи, слушай музыку сердца, что привела тебя ко мне через множественные залы иллюзорного дворца. Ты думал, что она не существует, но на самом деле не существовало самого дворца. Загляни к себе в душу, и прах мира развеется. Я оставляю тебе бесценный дар, распоряжайся же им по совести.

Опора ушла из-под ног монаха, и он стал падать сквозь тяжелые мокрые облака. Сразу стало трудно дышать, из глаз потекли слезы, оставляя за собой дорожки. В просвете меж облаками он увидел черную землю. Она приближалась с ужасающейся быстротой.

Так страшно ему еще никогда не было. Монах хотел закричать, но не мог. Вот перед глазами промелькнули помятые травинки, и он проснулся.

Монах лежал не двигаясь, приходя в себя после кошмара. Клифф сидел рядом, его лицо было искажено болью, а глаза были пусты - юноша о чем-то сильно задумался. Дарвей глубоко вздохнул и, приподнявшись на локте, тронул мага за плечо.

– Проснулись?

– Гостей не было?
– вопросом на вопрос ответил монах.

– Нет. Со стороны родника доносились голоса, но сюда никто не сунулся.

– Пора идти, уже совсем стемнело.

– Я и не заметил, - признался Клифф.
– Сижу тут и пытаюсь абстрагироваться от боли. К побоям я привык, но сломанные пальцы - это нечто.

– Потерпи еще немного.

– О, да я согласен терпеть сколько угодно. При условии, что мне не отрубят руки.

Дарвей хрустнул суставами, размял мышцы и прошел несколько метров. Клифф смотрел на него раскрыв рот от удивления.

– Как у вас это получается? Вы не идете, а скользите над травой. Как тень.

– Сказываются многолетние тренировки, - неохотно ответил Дарвей.

– До того как стать учеником, я видел немало убийц и воров, но все они жалкие дилетанты по сравнению с вами. Этому всех обучают в ордене или только самых способных?

– Ну а ты как думаешь?
– ухмыльнулся монах и исчез в темноте.