Шрифт:
В праве III Думы говорить от лица нации сомневался даже ее председатель (с 1911) Михаил Родзянко. Столыпинский курс законодательно оформляло грубо фальсифицированное народное представительство. Действия правительства оказывались таким образом вполне законными, но не легитимными, то есть правительство действовало в рамках законов, но сами эти законы не признавались страной справедливыми.
Столыпина «закономерность» действий правительства мало заботила. Он твердо вел линию, которую считал единственно верной. Важнейшие социально-экономические меры премьер в случае замедления и противодействия своим планам ничтоже сумняшеся проводил в обход законодательных учреждений, широко пользуясь 87 статьей Основных законов, позволявшей принимать законодательные акты высочайшими указами в промежутках между сессиями законодательных палат. И даже специально устраивал для этой цели палатам внеурочные «каникулы».
Оправданием «чрезвычайщины» служили Столыпину ссылки на происки революционных экстремистов. «Государство обязано, — убеждал премьер Думу, выступая по вопросу об отмене закона о военно-полевых судах, — когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы для того, чтобы оградить себя от распада... Когда дом горит, господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери, ломаете окна». Это «состояние необходимой обороны», по мысли Столыпина, требует не только применения широких репрессий, но и подчинения государства «одной воле, произволу одного человека».
Несостоявшееся умиротворение
Главной целью Столыпина было общее «умиротворение» страны, глубоко потрясенной революцией. Прочного умиротворения, однако, нельзя было достигнуть одними репрессиями. В записке, поданной царю в январе 1907 года, Столыпин доказывал: «Реформы во время революции необходимы, так как революцию породили в большой мере недостатки внутреннего уклада. Если заняться исключительно борьбою с революцией, то в лучшем случае устраним последствие, а не причину: залечим язву, но пораженная кровь породит новые изъязвления». В своих реформаторских намерениях Столыпин был исключительно тверд и искренен. Когда В.И. Гурко, заместитель министра внутренних дел, одним из первых приехал 12 августа 1906 г. на развалины премьерской дачи на Аптекарском острове, разнесенной бомбой террористов, причем тяжело ранена была дочь Столыпина, первая фраза, которую он услышал от премьера, была: «Это не должно изменить нашей политики; мы должны продолжать осуществлять реформы; в них спасение России».
Главной язвой было несовершенство крестьянского «уклада». За его исправление Столыпин и принялся со всей прямолинейностью и ревностью неофита. Специальных теоретических познаний и глубокого практического знакомства с аграрным вопросом у него не было. Дочь реформатора М.П. Бок простодушно отметила в своих воспоминаниях, что отец «очень любил сельское хозяйство, и когда бывал в Колноберже, весь уходил в заботы о посевах, покосах, посадках в лесу и работу в фруктовых садах». Этого «дачного» опыта было, разумеется, маловато. В 1902 г. Столыпин участвовал в трудах виттевского Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности, и там усвоил мнение, что для решения всех проблем достаточно уничтожить общинную чересполосицу и расселить крестьян по хуторам. Однако ясного представления о сложности дела и плана реформ к моменту своего назначения на пост министра внутренних дел бойкий провинциал не имел и позаимствовал разработки своего «товарища» (так официально называлась тогда должность заместителя министра) — Владимира Гурко, занимавшегося подготовкой земельной реформы еще при Плеве.
Существо аграрной реформы, за которой закрепилось название «столыпинской», состояло в форсированном разрушении крестьянекой поземельной общины и проведении «землеустройства» для ускоренного формирования класса «крепких» крестьян-собственников. Крепкий хозяин, решивший «аграрный вопрос» за счет односельчан, должен был — по замыслу премьера — иметь право голоса в местном самоуправлении и возможность вывести в люди детей (чему должно было служить введение всеобщего начального образования); для менее удачливых предусматривалось переселение в Сибирь и на другие окраины с наделением землей за счет аборигенов. Расширению частной крестьянской земельной собственности должно было способствовать предоставление крестьянам льготного кредита через Крестьянский поземельный банк.
Первым шагом на этом пути стало уравнение крестьян с другими сословиями в гражданских правах. Указом 5 октября 1906 г. крестьянам предоставлялось право свободного получения паспортов и выбора места жительства, отменялись телесные наказания по приговору волостных крестьянских судов.
9 ноября 1906 г. был опубликован указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования». Пустое канцелярское название маскировало важнейший государственный акт, открывавший крестьянам выход из общины с «укреплением» надельной земли в личную собственность.
Существенно, что при этом большая часть земель переходила не в семейную собственность, каким доселе было деревенское владение наделом, а в личную собственность «домохозяина». Однако при этом правительство стремилось ограничить свободную мобилизацию земель и сохранить бывшие «надельные» земли в руках крестьянского сословия. «Крестьяне-укрепленцы» могли продать свои наделы лишь лицам, «приписанным к сельскому обществу». Надельная земля не могла быть заложена иначе как в Крестьянский банк и «завещана иначе как по обычаю».
Крестьянин мог «укрепить» за собой полевые участки в том виде, в каком ими пользовался (иногда число этих «полос» в разных полях доходило до сотни), или с согласия общины — свести все эти полосы в один участок — «отруб». Если крестьянин выходил на «хутор», то есть переносил на отруб усадебные постройки, он мог претендовать на дополнительную прирезку земли в размере оставляемой в деревне усадьбы. Для укрепления «полос» достаточно было получить разрешение простого большинства сельского схода, а для создания отруба или хутора — согласие двух третей крестьянского схода. Однако произвол общины был исключен. Если «сельское общество» по каким-либо причинам отказывалось в течение месяца со дня подачи заявления «выделенца» составить «приговор» с описанием укрепляемых участков, «выдел» оформлялся постановлением земского начальника.