На него смотрели встревоженные голубые глаза, и Майкл воспользовался шансом, пока она опять не ускользнула от него, он еще крепче сжал Грейс в своих объятиях и завладел ее губами, передавая ей всю сдерживаемую страсть, которую он так долго обуздывал.

Его страстный поцелуй не знал пощады. Она была райским наслаждением, прелестью и настоящей женственностью, завернутыми в розовую упаковку. Крепко прижавшись к ней, Майкл углубил свой поцелуй, и кулаки, которыми она упиралась в его плечи, разжались. Майкл знал, что в лучшем случае у него есть только одна минута, потому что привратник вернется, но в голове была только Грейс. Ее неуловимый запах, ее нежность, ее вся до последней капли доброта.

Его язык исследовал рот Грейс, сплетаясь с ее языком, и искал, нет, требовал ответа. И она ответила на его поцелуй.

Нежно – о Господи! – так нежно она в ответ его поцеловала в своей неотразимой застенчивой манере. Как только ее язык выдвинулся ему навстречу, Майкл застонал и обнял ее хрупкую фигуру. Господи, как он мечтал об этом! Господи, как он хотел ее! К черту эти дурацкие прятки от сыщиков с Боу-стрит!…

Проблема заключалась в том, что весь следующий день Грейс только и думала о его вчерашних словах. Ничто не могло отвлечь ее от этих мыслей, за исключением того часа, который она провела в поисках единственного все еще открытого магазина, где смогла купить рождественскую куклу для Лары. Приложив к подарку записку, в которой она сообщала, как приятно ей было провести часть вечера с девочкой, Грейс почувствовала, как в ее наглухо закрытом сердце открылся какой-то канал.

Но остаток дня разум Грейс никак не мог успокоиться. Она проанализировала каждое предложение, каждый взгляд, каждый нюанс каждого поступка Майкла Раньера. Напрашивался один-единственный вывод, что, кроме чистейшей страсти, которая буквально захлестывала их обоих всякий раз, когда они оставались одни, у них не было абсолютно ничего общего.

Их миры были настолько разными, что и представить трудно. И Майкл ясно дал понять, что, несмотря на то, что хочет ее, он не представляет совместного будущего с ней. А мужья всех ее подруг открыто заявляли, что согласны на брак. Поэтому Грейс сделала вывод, что если продолжать носиться с этой неосуществимой мечтой, то дело закончится очередным жестоким разочарованием.

Мысли в голове вертелись так же быстро, как носились по кухне дома Хелстона вдовы. Прошлогоднее Рождество прошло таким же образом, с отсутствием абсолютно всей прислуги, за исключением дворецкого, мистера Фиппса, которому было некуда больше идти.

Грейс удалила плодоножку у последней ягоды клубники из оранжереи и сложила ягоды в миску. Эйта и другие вдовы знали, что Грейс лучше не просить делать что-то у плиты. Сара и Элизабет были настоящими гениями кухни, а Джорджиана испекла бисквиты, которые научилась готовить у своей матери.

– Грейс, – обратилась к ней Сара, – тебе не трудно взбить сливки для клубники?

– Конечно, – с готовностью ответила Грейс, приступая к заданию и чувствуя, как гордость распирает грудь.

– Розалинда с Джорджианой пошли наверх, чтобы помочь мистеру Фиппсу накрыть на стол. И это последнее, что осталось сделать.

Элизабет снова спустилась вниз, достала дымящийся сливовый пудинг и положила на блюдо с серебряной отделкой.

– Слава Богу, думаю, все готово. В чаше для рождественского пунша крепости достаточно, чтобы даже Люка сделать счастливым. Я едва не захмелела от паров, – хихикнула Элизабет и краем фартука вытерла капли сливок, которые попали ей на руку. – Он только что приехал, – тихо сообщила она Грейс.

– Понятно. – Грейс еще быстрее стала взбивать сливки.

– Ты хочешь, чтобы мы что-нибудь сделали, пока он здесь, Грейс? – вклинилась Сара. – Хочешь, мы устроим так, что он будет держаться немного в стороне от тебя? Мы можем поменять карточки с именем на столе, если хочешь. А может, ты хочешь опять поговорить с ним наедине? – с беспокойным лицом спрашивала Сара.

Грейс стояла между ними, по очереди глядя то на одну, то на другую, и понимала, как ей повезло, что у нее такие подруги.

– Нет, в этом нет необходимости. Ваше беспокойство излишне. Мы с мистером Раньером вполне способны спокойно встретиться, – заметила Грейс, видя, что Сара и Элизабет с недоверием смотрят на нее.- Давайте поднимемся наверх. Мне кажется, сливки готовы.

Все трое посмотрели в миску и увидели, что крем для украшения ягод клубники взбит очень сильно, верхушки получились густые и едва не превратились в масло.

– Какой ужас, – пробормотала Грейс.

– Не волнуйся, – хихикнула Элизабет, – это не столь важно.

– Если вы действительно хотите что-то сделать для меня, – сказала Грейс, глядя на подруг, – то после сегодняшнего вечера никогда не позволяйте мне снова приближаться к кухне ради всеобщего спасения. А теперь идите наверх, а я попробую еще раз заново.

Майкл сидел на хлипком диванчике, чувствуя себя быком на бамбуковой изгороди. Каким образом лорды и дамы рассчитывают, что человек, сидящий на такой изящной вещице, не сломает ее?

Герцог Хелстон ходил взад и вперед перед камином и время от времени бросал взгляды на свою очаровательную черноволосую жену, которая держала в каждой руке по ребенку. Потом он наконец резко остановился, окинул надменным взглядом комнату и, прищурив глаза, посмотрел на Майкла.