Но нашелся защитник. Мальчик в школьной фуражке подскочил к упивающемуся победой Витюсе.

— Не смей обижать малыша! Слезь! — крикнул он.

Витюся попытался увернуться, ускользнуть от неожиданного врага, но тот ухватил его за рукав. Пришлось подчиниться, мало того, вырываться и позорно спасаться бегством. Школьник попробовал его догнать, но, увидев, что Витюся уселся на скамейке рядом с бабушкой, оставил его в покое...

Отец отправился домой удовлетворенный наблюдениями. Он не находил в действиях сына никаких других мотивов, кроме проявления первобытного закона силы. Первобытный закон в чистом виде!.. Оценка своих сил, возможностей противника и действия сообразно обстановке!..

На следующий день Витюся получил от отца подарок — матросскую шапку с надписью золотом на голубой ленточке «Смелый». Он давно мечтал о такой шапке.

К концу осени подошла очередь, и Витюсю приняли в детский сад. Дома же. его воспитанием целиком занялась бабушка: папа отправился с группой студентов на практику, а маме предложили читать лекции в институте усовершенствования учителей.

Мама приходила поздно. Помимо занятий она бывала на совещаниях, в библиотеках, читала лекции в университете культуры. Последнее не было для нее обязательной нагрузкой, но раз представлялась возможность подработать, было бы глупо упускать ее.

Родители зарабатывали хорошо, но ведь так часто человеку бывает всего мало и хочется большего. Мама считала, что их семья должна жить «в ногу с веком», быть «современно» одетой.

Не ронять престижа семьи должен был и Витюся, вернее его одежда. В остальном же родителей тешила та исключительность ребенка, с которой они, казалось, сталкивались на каждом шагу.

Особенно восхищало их то, что он умел за себя постоять. Бабушка докладывала об этом маме, а мама не забывала черкнуть в письме отцу:

Самостоятельность была весьма своеобразной. Одеваться сам он дома и не пытался. Зачем же это делать, если рядом всегда готовая к услугам бабушка? Зато жалобы от воспитателей поступали ежедневно: вчера он разорвал пальто Гале, сегодня ударил палкой по голове Вову и еще столкнул с горки Сережу, да так, что у того три дня болела спина.

Бабушка не оставалась в долгу:

— Плохо смотрите за детьми, — поджимая губы, говорила она в ответ. — Дома он у меня никого не колотит, а вы распускаете. Чем виноват ребенок, если воспитатели не могут внушить ему, как себя вести?

Скоро бабушке пришлось привыкать выслушивать жалобы и от детей:

— Тетенька, а ваш Витя опять поколотил Сашу!

— И не врите, не врите! — махала руками бабушка. — Его самого больше колотят!

А Витюся показывал из-за бабушкиной спины кулак.

В третьем классе уже не было ни Витюси, ни Вити, а появился Вик, который вскоре для солидности решил воспользоваться еще и частичкой отчества и стал называть себя Викник. Еще в первом классе он сумел пресечь всякие попытки дразнить его Сюсюсей.

— Запомните все, Викник! А кто попробует еще сюсюкать — получит по шее! — пригрозил он.

Но Витюся великодушно стерпел, когда его маленький сподвижник по кличке «Козявка» перекрестил его на «Финика». Финик! Это звучало. Прозвище пришлось по душе.

Нетрудно догадаться, что родители «подвижного, неуравновешенного ребенка» хорошо изучили дорогу в школу. И не только из-за двоек...

Двоек тоже хватало. Мальчик был несомненно способным, и родителей возмущало, что педагоги не могут понять его натуры. Удивляла мелочная придирчивость учительницы, непонятно было, почему кляксы и помарки так сильно влияют на отметки. Почему? Они считали, что такое отношение снижает у мальчика стимул к учебе.

Эти вопросы обсуждались не очень часто, но, когда уж заходил такой разговор, папа ссылался на авторитеты, вспоминал Достоевского, который проходил повторные курсы, Горького, Грина, которым не пришлось даже как следует учиться в настоящей школе. В этом он находил если не оправдание плохим успехам сына, то подтверждение своим теоретическим изысканиям о развитии человеческой личности.

— Хорошее учение в школе еще ни о чем не говорит, дорогая, — говорил он жене, подводя итог своим размышлениям. — Не стоит наседать на мальчика. Еще, чего доброго, вообще отобьешь вкус к занятиям.

Мама отмалчивалась, а папа заносил еще один тезис в тетрадь сокровенных мыслей: «Не надо давить на психику ребенка... Надо дать свободу его самостоятельному развитию. Пусть он привыкает существовать в обществе, бороться за свое место в жизни. Когда слишком много заботятся о детях, вырастают пай-мальчики и пай-девочки, которых родителям приходится и в институт за ручку вести и на работу пристраивать. Ни на что такие не годятся...»

Действовал ли отец согласно этой теории или лишь подтверждал ею правильность своего невмешательства в воспитание сына, он упускал из виду одно, что общество — это люди, которые окружают его сына. А люди бывают разные — хорошие и плохие. Он забывал, что ребенок — не растение, которое тянется только к свету. Он не задумывался над тем, сможет ли сын противостоять вредным влияниям, если у него не будет поддержки родителей?