Мать придерживалась своей точки зрения и готова была опекать Витюсю где надо и где не надо. Но события чаще всего складывались так, что опекать где надо она просто не успевала...

А сын рос. Менялись его товарищи, интересы, только дома он всё еще оставался Витюсей.

Дядя Костя считался первым голубятником квартала. Он жил в том же доме, что и Козявка. Козявка и познакомил Витюсю с дядей Костей.

Уже одно пребывание на чердаке было для мальчиков заманчиво, а тут еще голуби. Гонять дяди-Костиных голубей было почетно. Добиться расположения дяди Кости не так-то просто. Чего это стоило Витюсе, можно было видеть по его дневнику, в котором запестрели двойки; прогуливать занятия он пока не решался, но о приготовлений домашних уроков не могло быть и речи. Считалось, что он готовил их в отсутствие родителей, хотя в действительности, едва возвратившись из школы, он сразу же отправлялся на чердак и до позднего вечера пропадал на голубятне. Нужно было не только накормить птиц, но и ухаживать за ними: вычистить гнезда, наносить песку, чистой воды в ванночки, разыскать доски для расширения вольера.

Когда приходили дяди-Костины приятели, он похлопывал мальчишек по плечам и говорил:

— Самостоятельные ребята. Настоящие мужчины, и голубятники из них будут — во! На большой палец!

По мнению дяди Кости, тринадцать лет — возраст, вполне позволяющий мужчине быть самостоятельным.

— Мужчине, а не девчонке, — говорил он Витюсе. — Понял? Над девчонкой и до двадцати лет родичи будут квохтать, а тебе уже соображать надо. А что отец с матерью побрюзжат, так не принимай близко к сердцу.

Птиц дядя Костя знал, его голуби частенько возвращались на голубятню с пополнением, зато соседи не досчитывались своих и, по законам голубятников, несли ему выкуп. Не дал выкупа — ищи тогда своих голубей на Кондратьевском, на птичьем рынке. Сам дядя Костя не ездил туда, но «самостоятельные мужчины» вполне могли продать пару, другую благоприобретенных голубей по твердым рыночным ценам. Это было одной из сторон «свободной деятельности настоящего мужчины», как говорил дядя Костя. «Свободная деятельность» приносила заработки, — дядя Костя не забывал делать помощникам отчисления от сделок с голубями. Даже когда покупатели приходили прямо на голубятню, — а голуби дяди Кости славились, и получить птенцов от них было тоже заманчиво, — хозяин и тут выделял ребятам рубль, другой.

Собственные средства давали независимость. Как это приятно сознавать, что ты можешь тратить деньги на что угодно и никому не надо давать отчета в этом, не надо просить у матери, не надо врать, когда деньги нужны на вещи, не предусмотренные в бюджете родителей.

Но аппетиты всё время росли, и дядя Костя хорошо это понимал.

— Ничего, ребята, — говорил он. — Я и сам так начинал. А вот совет вам могу дать. Имеются породистые голуби, и знаете где?

— Где?

— В Зоосаде давно были? Наверное, как мама за ручку водила, так с тех пор и не ходили?

— Меня за ручку не водили, — ответил Витюся. — Мы и сейчас с ребятами ходим туда, даже бесплатно. Лаз там есть около рва. Через него. Голубей там всяких видали...

— Э-э, то что видали, это не те. А вот я слышал, что есть над бегемотником голубятня, так там такие красавцы, что за любого настоящий голубятник красненькую выложит, не пожалеет. Чуешь?

— Ага.

— Вот и «ага», — передразнил дядя Костя. — Соображать надо...

— Соображать? Посмотреть на них, проверить? — с готовностью спросил Витюся.

— Посмотрите, посмотрите... — непонятно усмехнулся дядя Костя. — В общем, на меня можете рассчитывать... Поживиться там, говорят, можно. Вы хлопцы смышленые...

Позади кинотеатра «Великан», где семью этажами вознесся жилой корпус, можно было легко перебраться через Кронверкскую протоку, которая ломаной линией опоясывала арсенал. Она напоминала ребятам старинный заброшенный крепостной ров. Крутые берега густо поросли тальником и вербой, а кое-где осыпались. Здесь, за зданием, более половины ширины протоки занимала насыпанная из камня и песка гряда. Спокойная, заросшая зеленой тиной вода в этом месте как бы оживала и узеньким ручейком протекала среди обломков бетонных труб, кирпичей, ржавого железа. Противоположный берег был так близко, что прыжок — и ты на нем. Но пробираться здесь надо было осторожно, чтобы не запутаться в натянутой по берегу колючей проволоке. И только за кинотеатром, в узком месте, был проход, который давно обнаружили ребята.

С вечера Витюся и два его приятеля вертелись у большого бездействующего фонтана рядом с кассами кинотеатра. До лаза отсюда было двадцать шагов и можно было наблюдать за милиционером у будки. А он расхаживал по берегу и иногда отходил довольно далеко, скрываясь за густым кустарником.

Разведка была произведена раньше. Было точно известно, что над бегемотником — голуби, что вход в бегемотник с одной стороны не закрывается. Решение украсть голубей созрело как будто само собой.

Под проволоку поползли, когда начало смеркаться. Миновав заграждение, не полезли на берег, чтобы не обнаружить себя, а направились прямо по грязи и мелкой воде. Протоку перешли вброд. Перебравшись через вольеры, перелезли через проволочную сетку и двинулись к бегемотнику.

К новенькому контрольному замку подошел ключ от голубятни дяди Кости. По скрипучей лесенке приятели поднялись на чердак, определили по хлопанью крыльев и воркованью, где птицы, и ощупью добрались до них. Сонных голубей насовали в мешок и тем же путем двинулись назад...

Через двадцать минут их уже встречал дядя Костя.

— Быстро вы дельце обтяпали! — восхищался он. — А хвоста за вами нет? Подождите, не заходите, я схожу погляжу.

— Порядочек, — сказал он, вернувшись. — Молодцы. Заходите, заходите. Я у вас, ребята, первый покупатель. Беру сразу десяток. Вот этого, этого, этого, — хватал он еле живых птиц и рассовывал по клеткам. — Почтовиков оставляю вам, у меня своих хватит, а вот хохлачей — возьму, турманов парочку — тоже, кружаков, да их тут никак три!