— Что произошло с леди Голсуорси? — спросил Лютер. — Ее арестовали?

— Нет. Она вошла в дом Ирен, одетая с головы до ног в траурные одежды, включая шляпку с тяжелой черной вуалью. Никто из свидетелей ее не узнал. После выстрелов была такая суматоха, что она смогла сбежать. Никого не арестовали, хотя список подозреваемых был длинным. В конце газеты писали, что Бонтифорт убила одна из ее конкуренток. Полиция приняла эту версию.

— А что сделало агентство? — снова спросил Лютер.

— Заметки в файле неясны, но кажется, «Джонс и Джонс» поняли, что произошло, и сделали все, чтобы имя леди Голсуорси не фигурировало в списке подозреваемых.

— Но откуда, черт возьми, «Джонс и Джонс» узнали, что Бонтифорт убила своего любовника? — спросила Петра.

Грейс улыбнулась:

— Вот именно. Агент, который ее выследил, был абсолютно глухим от рождения, но был крайне чувствителен к психическим остаткам насилия. Он в прямом смысле мог читать место преступления и был одним из самых успешных агентов «Джонс и Джонс».

Лютер вытянул ноги.

— Он встречался лицом к лицу с Бонтифорт?

— Да. К концу расследования она начала что-то подозревать и попыталась убить его с помощью голоса. В своих записях он отметил, что она пела для него, и он ощущал некую опасную энергию, давящую на его чувства, но не более того.

— Значит, если ты не слышишь музыку, она не может тебя убить, — заключил Лютер. — Это интересно. Может, что-то подобное было при встрече Одиссея с мифологическими сиренами. Не они ли с моряками заткнули воском уши?

— Точно. — Грейс оторвала взгляд от блокнота. — К такому же выводу пришли в «Джонс и Джонс». Талант сирены работает в полную силу, только если жертва слышит музыку.

— А что «Джонс и Джонс» планировали сделать с Бонтифорт, если бы не вмешалась леди Голсуорси со своим пистолетом?

— Похоже, это был не первый случай, когда «Джонс и Джонс» приходилось иметь дело с убийцей, обладающим талантом высокого уровня, которого по разным причинам нельзя было передать полиции. У фирмы был специальный агент, который занимался исключительно подобными вопросами.

Лютер приподнял брови.

— Гарри Свитуотер той эпохи?

— Как ты узнал? — спросила Грейс.

— Что узнал?

— Агента звали Орвилл Свитуотер, прапрапрадед Гарри.

Петра усмехнулась.

— «Тайное общество» — это маленький мирок. Продолжай, почему тебя заинтересовала эта женщина, Бонтифорт?

— По нескольким причинам, — сказала Грейс. — Во-первых, у нее была дочь от лорда Голсуорси. Вероятно, именно поэтому леди Голсуорси была так зла, но это уже не важно. Бонтифорт удавалось сохранять свою беременность и рождение дочери в глубокой тайне, поскольку она опасалась, что это плохо отразится на ее репутации. Даже в «Джонс и Джонс» в то время не знали о ребенке.

— Что случилось с ребенком? — нахмурившись, спросила Петра.

— Попала в детский приют. Там девочка выросла и узнала правду о своих родителях. Она обвинила Общество в их смерти и постоянно конфликтовала с Магистром. — Грейс снова сверилась с записями. — Это был Габриэль Джонс. По существу, она заявила ему, что Общество — ее большой должник.

— Скорее всего, этим она ничего не достигла, — заметила Петра. — Не могу представить, чтобы Джонс платил шантажисту.

— На самом деле Габриэль Джонс считал, что она права. Он сказал ей, что обязанность Общества — заботиться о своих членах, и предложил зарегистрировать ее в Обществе. Когда она отказалась, дал ей крупную сумму денег. Она взяла наличные и отправилась в Америку.

— Есть ли доказательства, что дочь унаследовала талант матери? — спросил Лютер.

Грейс хлопнула ладонью по блокноту.

— Она не стала оперной певицей, но зарабатывала на жизнь пением в ночных клубах и кабаре. И была очень популярна. Критики ее тоже любили.

Петра приподняла брови:

— Они описывали ее голос как «гипнотический»?

— Именно так, — сказала Грейс.

— Есть ли доказательства, что она использовала свой талант не только для пения? — спросила Петра.

— Это не ясно. У нее было много любовников и, в конечном счете, она вышла замуж за очень богатого промышленника из Сан-Франциско. Но через шесть месяцев после свадьбы он умер, очевидно, естественной смертью. Певица унаследовала все его богатство к большому недовольству его семьи.

— Думаю, можно предположить, что она загнала его в могилу, — заметил Лютер. — У нее были дети?

— Вдова больше не выходила замуж, но у нее была дочь от одного из любовников. Девочка росла в роскоши. Она никогда не выходила на сцену, наверное, потому что ей не нужно было зарабатывать на жизнь. Но она брала уроки музыки и пения и часто выступала на частных встречах. Как и у матери с бабушкой, у нее никогда не было недостатка в любовниках.