Девушка открыла глаза и с удивлением обнаружила, что солнце давно встало, а ее супруг уже полностью одет. Более того, его глаза по-прежнему метали молнии, а вся фигура дышала таким праведным возмущением, что Кристине с трудом верилось, что этот человек – ее муж. Однако это был именно он. Когда он обратился к ней, в его голосе снова послышались ласковые, успокаивающие нотки:

– Одевайся, солнышко. Думаю, тебе стоит при этом присутствовать.

Крисса в этом сомневалась, но не перечила. Она быстро оделась в самое простое темно-серое платье классического покроя и поспешила в тронный зал вслед за Айринкельном. Кристина неуверенно села рядом с ним в удобное, глубокое полукресло и едва поняла, что сказал ей король:

– Постарайся держать себя в руках. Пожалуйста, поддержи меня. Несмотря на все, мне непросто дается это решение.

Видимо, он собирался сказать что-то еще, но не успел. Двери тронного зала снова распахнулись, и в помещении появился Дуэйн. Его руки были надежно связаны за спиной, балахон изрядно порван, а на скуле переливался различными оттенками фиолетового внушительного вида синяк. Было очевидно, что чародей отчаянно сопротивлялся. Взгляд Аардена-младшего был затравленным, как у пойманного в капкан волка; он гордо выпрямился и насмешливо хмыкнул, пристально глядя на Криссу:

– Поздравляю с бракосочетанием, братишка. Извини, что не пришел, был очень занят.

– Я неоднократно предупреждал тебя, Дуэйн, что тебе не следует лезть в Проклятый храм, – размеренно заговорил Айринкельн. – Ты наивно посчитал себя самым умным и не внял предостережениям… И вот результат: ты снова занялся черной магией, используя запрещенные ингредиенты. Более того, ты решил применить магию крови, хорошо еще, что стражи успели предотвратить убийство! Честно говоря, у меня слов нет, чтобы описать твое поведение.

– А не трудись, я вполне ясно сознаю, что я делаю, – нагло отозвался младший брат. – Между прочим, сначала разберись во всем, а потом обвиняй меня. Если ты прикажешь развязать мне руки, то увидишь, что я использовал исключительно свою кровь.

– Ты не в том положении, чтобы лгать, – холодно улыбнулся король. – Я не хуже тебя знаю, что магия крови требует материала и от чародея, не только от его жертвы. Я уже говорил, что мне даже не обязательно копать так глубоко, достаточно лишь вспомнить, что ты положил в лучи пентаграммы. Плоть повешенного – десять гран «проклятия чародея», забыл?

– Ты этого не сделаешь. Что я, не знаю, каков ты? Ты же у нас нежный и ранимый и никогда не сможешь напоить родного брата этим эликсиром. Сам знаешь, что после этой отравы трудно сохранить свой мозг в добром здравии.

– Ты прав. Я не настолько жесток, и, несмотря на твое поведение, я не могу забыть, что ты мой брат. Но моя фантазия не ограничивается только таким кустарным способом избавиться от тебя… – Айринкельн медленно встал с трона и размеренно произнес: – Я не желаю ничего слушать и ничего знать. С этого дня и навсегда ты изгнан из Эрквадиора. Кроме того, я лишаю тебя титула. Это все, что я могу сказать.

Чародей мрачно молчал, испепеляя брата взглядом, после чего тихо, но очень зло выговорил:

– Когда-нибудь я заставлю тебя вспомнить об этих словах. Не думаю, что ты будешь счастлив, брат.

Cаффрон Мэйнер сидел, устало прислонившись спиной к толстому дереву. Очередной день пути закончился, ноги гудели от усталости, а душой по-прежнему владела боль. Если бы семь месяцев назад начальнику охраны члена Магистрата Карсайте сказали, что он будет искать забвения в крови и убийствах, он поднял бы такого человека на смех. Саффрон стал воином только потому, что на протяжении многих поколений мужчины рода Мэйнер занимали в армии высокие посты и были в большом почете у власть имущих. Просьбой сделать его начальником охраны Саффрон неприятно удивил своих многочисленных родственников и знакомых, однако чопорные нобли Карсайте все-таки сумели пережить это событие относительно спокойно, без особенных обсуждений и порицаний. И кто бы мог подумать, что в итоге славному наследнику рода придется так бесславно окончить карьеру и страстно искать способ забыть все?! Причиной этой неприятности оказалась та самая должность и чрезмерное доверие хозяина, графа Мердетта…

В один прекрасный день Саффрон стал замечать, что в доме Мердетта стали часто собираться члены Магистрата. Разумеется, не в полном составе, но постоянным числом четыре человека. Эти граждане являлись поздно вечером или ночью, закутанные в длинные плащи с капюшонами, в сопровождении двоих воинов охраны, и сразу запирались в маленьком круглом зале, который испокон веку считался в замке Мердетт потайной комнатой. Разговаривали они очень тихо, охранявший вход Саффрон не мог разобрать ни слова, да и его, на самом деле, не очень волновал предмет разговора. Воинами охраны становились лишь скрытные, молчаливые люди, которые умели хранить тайны и не отличались особенным любопытством. Однако происходящее все равно настораживало. Чутье подсказывало Мэйнеру, что тут что-то не так, и оно, как всегда, не обмануло. Однажды ночью дискуссия членов Магистрата была особенно оживленной, они больше не бормотали себе под нос, так что страж несколько раз четко услышал слово «заговор». После этого слова многое стало ясно. Ни для кого не было секретом, что на кресло герцога Кайринского, да и на трон короля, поглядывает слишком много народа из числа членов совета. Как ни крути, все они были высокопоставленными, уважаемыми людьми, добрая половина их тоже отличалась незаурядными магическими способностями, так что почти каждый вельможа имел некоторые основания считать себя достойным более высокой позиции в сложном аппарате управления страной. Разумеется, нынешний аппарат, при всей своей кажущейся беззащитности, представлял собой отнюдь не такую легкую мишень, как хотелось бы. Царедворцы и герцоги были совершенно уверены в своих позициях и ни за что не согласились бы добровольно сойти со сцены. Из этого следовал лишь один вывод: их следовало осторожно убрать.

Саффрон усмехнулся. Что ж, способа было всего два: убийство нынешнего короля, практически невозможное из-за своей технической сложности, и воздействие силами регулярной армии и наемников. Второй вариант означал междоусобицу, кровь, боль и все прочие радости войны… Разумеется, ничего подобного Мэйнер не хотел. Во-первых, он любил свою родину и не желал становиться свидетелем и участником беспорядков, а во-вторых, он очень тревожился о своей семье. В конце концов, никакие посты и богатства не сравнятся с тихим семейным счастьем в уютном каменном доме, с женой, двумя детьми и степенными родителями. Теперь все это находилось под угрозой. Встречи вельмож были длительными, они продолжались уже более полугода, и, насколько воин мог понять, исполнение их планов приближалось… К сожалению, оно приближалось быстрее, чем Саффрон мог предположить. Как только последний гость графа скрылся за дверью, Мердетт подошел к начальнику охраны совсем близко и тихо сказал: