– Избавиться нельзя!
– радостно заверила ее Золушка.
– Но можно передать тому, кто искренне захочет его принять.

– Кстати, не интересуетесь?
– Наташа помахала в воздухе разлапистой хризантемой.

– Нет-нет, благодарствуйте!
– ответ прозвучал слишком горячо и поспешно, чтобы быть простой формулой вежливости. Очевидно, крестная-фея приучила крестницу настороженно относиться к дарам коллег: - А вот и мой муж, я его на охоту пришла проводить!

– Гляди, Ванька выезжает, - поддакнул незаметно материализовавшийся рядом Вася, держа на длинном поводке крупного поджарого пса с меланхоличной мордой, серой масти с подпалинами. А Наташа и без того впилась взглядом во всадника на горячем гнедом жеребце со светлой гривой: когда еще удастся вживую увидеть наследника престола?

А посмотреть было на что - под стать горячему жеребцу всадник был красив и породист. Поневоле можно было поверить, что девушки дрались за него по колено в грязи. Пропорционального телосложения, широкоплечий, с мужественным лицом, выражающим надменную уверенность в себе, коротко стриженный, чем отличался от всех прочих встреченных Наташей в этом мире мужчин, только по спине струилась до поясницы тонкая, в палец, светлая косица.

– Ну как?
– с гордостью поинтересовался младший принц, точно хвастаясь собственными достижениями.

– Очень стильный!
– искренне похвалила Наташа.

– И умный! И красивый!
– продолжал нахваливать брата Вася, как продавец на восточном базаре товар сомнительного качества.

Золушка зарделась, то ли польщенная, то ли смущенная похвалами в адрес супруга, и, достав платок, принялась намахивать вслед выезжающей со двора охоте.

– А почему Овсянкин?
– поинтересовалась Наташа, когда конский топот и собачий лай скрылись в одном направлении, а проводившая мужа Золушка - в другом.
– Он нисколько на кашу не похож, даже цветом. Ну, разве что, стухшую…

– Щенков завсегда у нас овсяной кашей кормят, - охотно пояснил принц, почесывая предмет обсуждения за ухом.
– Этот жаднее всех лопал, когда я пришел щенка выбирать - Ванька мне на День Рожденья любого обещал.

Она с сомнением покосилась на обтянутый собачьей шкурой скелет. Не похоже было, что этот доходяга вообще когда-нибудь в жизни хотя бы нюхал овсянку. Во всяком случае, выглядел так, точно с самого детства ему не перепадало ничего, кроме дочиста обглоданных другими костей.

– Это порода такая!
– обиженно заметил Вася, правильно оценив ее взгляд.
– К тому же песиков перед охотой не кормят.

– А перед выслеживанием?

– Ну, это ведь тоже своего рода охота… Пошли теперь к тем воротам, через которые ты первый раз в город вошла - там будем следы искать.

Подходя к воротам, Наташа невольно втянула голову в плечи, опасаясь, что ее могут опознать. Однако стоящему на воротах стражнику явно было не до того: размахивая руками, вокруг него прыгал низкорослый щуплый гвардеец в слишком длинной для него кольчуге. По сравнению с нападающим, стоящий на страже выглядел как гора рядом с мышью или жирный индюк, отражающий наскоки маленького боевого петушка.

Стараясь каждый раз поворачиваться так, чтобы между ним и нападающим постоянно находилось бы древко копья - точно это был древесный ствол, за которыми можно было спрятаться!
– толстяк неуверенно оправдывался:

– Ну, съел я твою горбушку… Она ведь все равно зачерствела уже!

– Для того и положили, чтобы зачерствела!
– высоким фальцетом взвизгнул худой.
– Они ведь тоже не дураки, в отличие от тебя, все замечают!

Неожиданно узнав маленького стражника, Наташа невольно вздрогнула и вытаращила глаза:

– О! Дарина-Каланча снова Боба-Бугая распекает!
– тоже обратил внимание на спорщиков принц.

– Каланча?

– Ну, ее так в шутку другие стражники прозвали, за невысокий рост. Любя, конечно - все-таки единственная женщина в страже. Не охранник, а скорее, по шпионскому ремеслу. Переодевается девочкой и шутя раскалывает подозрительных субъектов. В камеры ее тоже иногда подсаживают, разговоры слушать - на ребенка никто внимания не обращает, а она все слышит и на ус мотает… то есть, на косу. Может, и ты ее знаешь?

– Ага… Она и меня расколола, опознала как шпионку и ведьму.

Вася немного помолчал, подбирая слова:

– Ты на нее за это не обижайся. Это просто работа - жить как-то надо. Не от хорошей доли Дарина в стражу подалась, она ведь купеческая дочь. Да отец ее разорился и умер, а на нее и с приданым женихи не слишком-то зарились, коротышкой называли. Воровать у папаши не научилась, а милостыню просить или в услужение идти зазорно показалось. Вот она косу спрятала, назвалась мальчишкой-сиротой и устроилась в Стражу - оружие по местам в арсенале раскладывать, почистить, заточить что по мере надобности. Не сразу ее раскусили - актриса великолепная!
– но и потом прогонять не стали, нашли, куда такие таланты приложить можно. Теперь не просто за кормежку, как раньше, а за полное жалованье старается…