Он ушел, закрыв на все замки дверь и ворота.

Отец и дочь некоторое время молча смотрели друг на друга, от переполнявших эмоций не в силах что-то сказать, потом упали друг другу в объятия. Насколько, конечно, могли это сделать, потому что короткая цепь натянулась, впиваясь в кожу и не давая приблизиться.

Волна эмоций захлестнула обоих и вырвалась наружу рыданиями и потоком слез. Они боялись, что снова друг друга потеряют.

Наконец слезы прекратились. Они смотрели друг на друга, словно убеждаясь, что это не сон.

— Кэролайн… — Его голос дрожал и напоминал звук старой скрипучей телеги. — Кэролайн… что с тобой… Тебя били?

Она покачала головой:

— Нет. — И снова обняла отца. — Папочка, родной мой… я думала, тебя уже нет в живых…

— Нет-нет, видишь, я жив…

Она слегка отстранилась и внимательно на него посмотрела:

— Господи… что же они с тобой сделали!

Колин невольно прижал к себе больную руку:

— Ничего страшного, не волнуйся…

Они снова обнялись. Снова слезы, рыдания.

Наконец она вопросительно посмотрела на него:

— Что происходит, папа? Почему ты здесь?

Колин печально вздохнул, отполз назад к стене:

— Девочка моя, я совершил ужасный поступок…

— Это было просто классно, старик!

— Да, Майки, ты превзошел самого себя.

— Они все прям обалдели.

Майки шел по Высокому мосту в Гейтсхед в сопровождении своих работодателей и, улыбаясь, кивал.

— Спасибо, — сказал он, — вдохновение нашло.

Огромная почерневшая металлическая конструкция Высокого моста, построенного еще при королеве Виктории, не пропускала ни одного солнечного лучика, но Майки было на это наплевать. Он теперь видел свет в конце туннеля.

Потому что обрел союзника.

Он шел и вспоминал свою встречу с Джанин в пабе «Принц Уэльский». Она вошла туда минут через двадцать после того, как они поговорили перед полицейским участком, остановилась на пороге, оглядываясь в нерешительности. Он помахал, она кивнула и с некоторой опаской подошла к его столику.

Он попытался посмотреть на себя ее глазами: грязный, небритый тип в дешевой одежде, вышедшей из моды лет десять-пятнадцать назад. Будто только из тюрьмы.

Конечно, можно понять ее страхи.

Она села на стул напротив и начала рыться в сумочке.

— Я не стал… — От волнения у Майки запершило в горле, он откашлялся, снова заговорил, вставая из-за стола. — Давайте возьму вам что-нибудь выпить. Я не сделал этого сразу, потому что не знал… что бы вы хотели.

— Спасибо, ничего не нужно.

Она вытащила из сумочки мобильный, потыкала в кнопки. Майки заметил, что у нее трясутся руки.

— Привет, мам, — сказала она в трубку, — я после работы забежала с приятелем в паб. — Она помолчала, слушая, что ей скажут, потом продолжила: — «Принц Уэльский». Нет, я недолго. Буду выходить, позвоню.

Джанин положила телефон в сумку, откинулась на спинку стула, посмотрела на него:

— Ну и что же вы собираетесь сделать с Аланом Кинисайдом?

Майки облизал пересохшие губы — пиво не помогало.

— Машину ему изуродую. Не знаю… или его самого. — Он попытался придать следующим своим словам полушутливый тон. — А то и вовсе укокошу.

— Он этого заслуживает, — кивнула она, неотрывно глядя на его кружку. Глаза как будто ничего не выражали.

Майки почувствовал горячее желание излить душу.

— Он разрушает мою жизнь. Я просто хочу… нанести ответный удар.

Джанин хмыкнула.

— Постарайтесь, и не только за себя. — Она вытащила из сумки пачку недорогих сигарет и зажигалку, вытряхнула сигарету, сунула в рот. У нее так сильно тряслись руки, что она никак не могла прикурить.

— Давайте помогу, — сказал Майки, наклонившись вперед и беря ее руку в свою.

Она отшатнулась от его прикосновения, он убрал руку.

— Простите, — сказал он.

— Нет-нет, это я такая… Просто я… Не переживайте…

Она снова попыталась прикурить, на этот раз ей это удалось. Глубоко затянулась, подождала несколько секунд, потом выдохнула, с дымом избавляясь от слишком сильного напряжения.

— Он скотина и мерзавец, его убить мало. — Еще раз глубоко затянулась. — Что же он вам сделал?