– Ну чо, не видать их?
– хрипя от усилий, спросил взбирающийся следом Джемаль.

– Слава великому Джаму, нет!

И они полезли вверх, сопя и отбиваясь от мух. Нет-нет-нет, любой нишапурец знает, что такое Асавира! Бедуины - да, от них копьями с колен отобьешься, а от Бессмертных - какие копья?!..

Едва вдали показалась страшная конная лава, Миран заорал и пустился наутек. Ну и остальные тоже.

И тут над гребнем холма замаячили - копья?.. Палки! А следом на вершину выскочили женщины с длинными кольями!

– О бесстыжие! Во имя Джама! Вы бежите с поля боя!

– Шабнами! Сураё! Что вы здесь делаете в таком виде?!..

Простоволосая жена бежала на Мирана с колом наперевес:

– Пусть тебя заберут дэвы, о трусливый баран! Я не надену платка, пока не увижу твоей победы!

Завидев свою Лайло - а та размахивала шестом от палатки воистину устрашающего вида, - Джемаль замахал руками и заорал:

– Ой нет! Я лучше пойду обратно! Она убьет меня, несомненно!

Миран обернулся, что еще раз посмотреть на поле боя. Над его головой свистнул камень. Но парс не обратил на него никакого внимания - ибо оцепенел.

Земля под ногами мерно сотрясалась. Лавровые листочки мелко дрожали, на глазах покрываясь пылью.

Атакующих было хорошо видно даже сквозь просеянную через солнечный свет взвесь - как блестящих стальных ангелов. Кони взбрасывали оторочку нагрудников, горели под лучами кирасы-таннур. Передовой всадник, скакавший под длинным змеиным знаменем, опустил копье.

Стена мчащих на них ангелов смерти наклонила копья выверенным неспешным движением. Копыта коней медленно-медленно взбивали пыль, убивая лавр.

Перед стеной всадников заметались синие кафтаны:

– Братья!.. Мы же братья!..

Миран зажмурился. Стоптали, как гусениц.

Развернувшись к жене, увидел ее посеревшее лицо с открытым от ужаса ртом. Парс крепко взялся за палаточный шест:

– Беги отсюда, Шабнами. Беги со всех ног.

Джемаль молча забрал такой же кол из рук дрожавшей Лайло:

– Беги отсюда. Беги быстро-быстро.

Они строились - молча, не тратя лишнего времени. Длинный получался строй - это хорошо. И глубокий - в четыре ряда, не меньше.

Склон должен был чуть придержать чудовищный разбег конного вала.

Все встали на колени. Кол в землю - глубоко. Наклонить - вот так. Беги отсюда, Шабнами. Беги быстро-быстро.

Грохот, грохот, трясет.

В лицо ему плеснуло песком, небо закрыло огромное, подпругой перечеркнутое лошадиное брюхо. Орали - он, Джемаль, Бессмертные - так, что не слышно было визга умирающей лошади.

– В мечи, братья! Всевышний велик!!!..

– Всевышний велик!!!..

Это орали повсюду.

– Халиф! Халиф! Всевышний велик!

Поскольку через несколько мгновений в грудь Мирана вошел наконечник копья, он так и не узнал, почему так громко кричали.

Во фланг Асавире ударила халифская гвардия. С другой стороны уже приближалась кавалерия Тарика.

А Миран упал под ноги лошадям. Шабнами так и не сумела его опознать на поле боя, и потому закопала на холме когда-то подаренный им на свадьбу браслет.

Выбравшись на пригорок, Меамори почуял закат. Плотный занавес пыли над головами густел коричневым. Сплошная рубка - конные, пешие, копейщики, мечники - не редела и не замедлялась. Большинство Бессмертных спешилось, парсы и пехотинцы дрались щит в щит - рев и треск стояли оглушающие.

Вестовые доложились, что на правом фланге Элбег и куфанцы бодаются с Красными и пешими карматами - но там вообще ничего не было видно, из-за темной земли под ногами над северными порядками стояла непроницаемая пыльная мгла.

– Вестовой!

Парнишка без кольчуги, в одном кафтанчике - что это с ашшаритами, уже детей в армию стали записывать?
– припал к гриве высоченной, не по росту, коняги, даже спешиться не мог, так загнался.

– Мне к господину нерегилю!
– пискнул, размазывая пот и помаду на губах.

Гулямчонок.

– Я за него!
– фыркнул Меамори.

– Но...

– Хочешь туда?

Белый султан над шлемом Тарика мелькал в длинном распадке, где шел тесный плохой бой - стремя в стремя. Упал, даже раненый, не убитый - все, затопчут.