Посох в цвету: Собрание стихотворений
вернуться

Бородаевский Валериан Валерианович
Шрифт:

5. «Весна спешит, и быстрокрылый лёт…»

Весна спешит, и быстрокрылый лёт Никто – увы! – остановить не может. Я весело колол последний лед, – Последний ландыш сердце мне тревожит! И каждый цвет склоняет в свой черед Усталый взор, – да солнце приумножит И расцветит и возлелеет плод. Благословен, кем круг Господень прожит! Но никогда с беспечностью жены Ты не сомкнешь кольца твоих объятий, И двое мы – предатели весны. О, шепоты безрадостных заклятий! Вы, губы нег, язвите горячей Полудня обеспложенных степей!

XVIII. НОЧЬ

Пусть подразнит – мне не больно,

Я не с ним, я в забытьи…

Ин. Анненский

Еще мертворожденный день Костлявыми руками скошен. И Ночь мою торопит лень, Затем, что сам себе я тошен. Она тиха, она черна, И поцелуи ей не внове: Она – законная жена В задрапированном алькове. Прольет холодного свинца Она мне в мозг – и веки тронет, Морщины темного лица Короной фольговой разгонит; – И до полудня я готов Внимать бездумно, недвижимо, Как с реверансом ряд послов Шуршит, прихрамывая, мимо.

ИТАЛЬЯНСКАЯ ПРИЗМА

Вячеславу Иванову

I. ФРЕСКИ. Сонет

За фресками безумная окота, – Я не знавал нелепей ремесла, – Нежданно нас в больницу занесла: Наш гид был строг, и нам была работа! Искусство и больница, – странно что-то… Но красота усталая звала, А мы – за ней… Когда б не эта мгла, Да запахи, да жуткая икота! Смутясь глядишь, как тлеют угольки Былых миров… Как детских две руки Переплели сведенные колени. Довольно, прочь! Но гид не досказал: Перед стеной, где мальчик угасал, Тут был алтарь, и вот к нему – ступени .

II. ДВУЛИКАЯ

Торговка низкая, едва бледнеет день, К воротам бронзовым Марии дель Фиоре Ведет красавицу – на верхнюю ступень. Толпа снует… Толпа оценит вскоре. Спешит зарисовать божественный овал Какой-то юноша, раскрыв альбом украдкой; Пылал огонь в глазах, и карандаш дрожал, Как шпага, обессиленная схваткой. И нет ее… Ушла. – А старая всё тут, Змея пригретая… Мгновенья грезы – где вы? Он закусил губу и в несколько минут Мегеру набросал на нежный абрис девы.

III. ПАДАЮЩАЯ БАШНЯ

Точно в платье подвенечном тонкий стан ты преклонила; Или вправду ты – невеста, золотая кампанила? В кружевах окаменелых, в многоярусных колоннах, В этом небе густо-синем ты мечта для глаз влюбленных! И когда спиралью шаткой я всходил, и сердце ныло, Близко билось чье-то сердце – не твое ли, кампанила? В бездну падали колонны, и над сизыми холмами Облака сплывались в цепи и кружились вместе с нами. И я думал: там за далью целый мир пройдешь безбрежный, – Чуда равного не встретишь этой девственнице нежной! И я думал: чары знаешь, а напрасно ворожила: Будешь ждать его веками, не дождешься, кампанила!

IV. В ПОЛДЕНЬ

Ты к площади, где в жар томительный Отраден сумрачный платан, Идешь походкою медлительной, Перетянув осиный стан. Как ты бледна под синью черной Любовно глаженных кудрей! Я узнаю тебя, упорную, По самой тихости твоей… Шумят подруги с водоносами, Звонка певучая струя; Они со смехом и вопросами Все льнут к тебе, любовь моя! А ты, блаженная, ленивая, Тебе их речи – нипочем? Ведь он не лжет, что ты красивая, Холодный, ясный водоем?

V. СИЕНСКИЙ ЧЕРЕП

Он – Говорит мне череп из Сиены: «Всем конец один убогий уготован. Помни, помни – поцелуи тленны, Кто предастся им – будет скован». Желтый череп блистает на славу, Злым оскалом угрожают эти зубы; Он в любви нашей видит забаву, Говорит, что радости – грубы. Она — Милый, нет: «Поцелуи мгновенны, Не теряйте дни золотые!» Так смеется мне череп из Сиены: «Вы, холодные, слепые и глухие!» И еще я слышу другое: «Что вы знаете о страсти настоящей? Небо нас лобзало голубое, Оттого мы целовались слаще».

VI. ЭПИЛОГ

По улицам извилистым, как расщелины скал, Как узкие расщелины, жилища горных фей, Ночами полнозвездными один я блуждал Среди домов торжественных, где не было людей. Казалось, то не улица, а волшебницы нить; Казалось, по-над плитами, светясь, бежит клубок. И было мне так счастливо и привольно жить, Ночами полнозвездными вдыхая ветерок. Змеилась нить, вела меня – уводила под уклон Туда, где своды мшистые одели водоем. И, как струя холодная, охватил меня сон. И снился мне прекрасный лик, и были мы – вдвоем. Сказала мне: «мы в городе, где не было людей. Здесь в ночи наши звездные, под дремный струйный гул, Скользим мы, тени белые, с крылами лебедей. Молись, чтобы в моих руках навеки ты уснул»…