Посох в цвету: Собрание стихотворений
вернуться

Бородаевский Валериан Валерианович
Шрифт:

«Как мотылек ты бьешься в паутине…»

Как мотылек ты бьешься в паутине Моей любви, и только крепнет сеть От взмаха крыл, бессильных улететь И затонуть в лазоревой пустыне. Вот символ мой, излюбленный отныне; Его в душе без ропота отметь И знай, дитя, про счастье умереть На алтаре таинственной Богини! О Афродита! славлю твой полет Над зеркалом зарумяневших вод, Над рощами и светлыми лугами… Твой верный раб, покорен я давно И падаю в нерукотворном храме К твоим стопам, как в океан – на дно.

«Сегодня над душой царит туман…»

Сегодня над душой царит туман Тонов голубо-розовых – и втуне Пестрит в глазах седой Тертуллиан И бронзовый мерцает Сакья-Муни. И каждую страницу и строку Как груз влеку — ненужный и постылый… Одну зову – зову мою Тоску Затем, что звать не смею милой. Затем, что в одиночестве моем Раскроется цветок сердечной боли, Что муку, спетую в приливе огневом, И ты разделишь – поневоле. Отрадно слезы лить и грезить о весне, Вновь биться над немыслимой задачей; А там следить, как с грацией кошачьей Ты пробежишь, белея при луне…

РИЗЕ

Ризе, кошница роз, упавшая на скалы, Не мой ли шаг будил твой камень вековой, Когда бросал, любя, звенящие опалы У белых ног твоих ласкательный прибой? Как странно видеть мне знакомые светила, Вдруг обступившие безвестный минарет, Колодцы древние с плитой, что повторила Словами золота непонятый привет; Жилища тихие, запретные гаремы, Как вы волнуете и будите мечты – Живые символы, наглядные эмблемы, – И всё же лучше вас румяные цветы, И всё же лучше вас порхающие светы В листве пылающих мятущихся жуков, И всё же лучше вас бездомные поэты, Мечту прядущие под мертвый стук шагов.

«Когда б мы здесь отпечатлели…»

В. М. Пуришкевичу
Когда б мы здесь отпечатлели Вдруг распахнувшейся душой Не свисты пуль, не гром шрапнели, А голос жизни мировой. Когда б, откинув клетки партий – Капканы на твоем пути, – Прочесть слова от звездных хартий И Божьим ратником пойти.

«Конец безрадостным блужданиям…»

Конец безрадостным блужданиям – От вечно-памятного дня, Когда очей склоненных манием Ты вдруг приблизила меня; И от печали убивающей Отведенный твоей рукой, Смеюсь под тучкой нежно-тающей, Проголубевшей надо мной. Так прикорнувший на завалинке За зиму очумевший дед Насквозь – через тулуп и валенки – Весной живительной прогрет.

«Я слезам заглушенным внимаю…»

Я слезам заглушенным внимаю И улыбки, как розы, ловлю; Но я знаю, мучительно знаю Легкокрылую душу твою. И в глазах, потемневших как омут, Я читаю – минутный король, – Как мечты, умирая, застонут, И вонзится жестокая боль. Как безумно молить об ответе, Заклинать о прощальной любви, Лишь тебя унесут на рассвете Стрекозиные крылья твои!

«Непреклонен и упорен…»

Непреклонен и упорен, В сердце врос косматый корень, Все преграды одолел; Раздвоился, растроился, Дна заветного дорылся, Глубинами овладел. Кто мне семя смерти кинул, В бездну кто меня низринул? Кто, враждебный, колдовал? Дни за днями угасают, — Мнится, свечи тихо тают В глубине немых зеркал… Мнится: на груди, прижаты, Как закованные в латы, Две руки легли крестом. И чуть слышно лепетанье Слов унылых отпеванья, Смутных шорохов кругом. А из сердца в небо прямо Стебель мощный и упрямый Пурпурный возносит цвет; Жаркой кровью напоенный, Пышен венчик округленный, И ему подобных нет! И к цветку от гор, ширяя, Прилетает птица злая, Чтоб обнять его крылом И, победу торжествуя, Удостоить поцелуя Лепесток за лепестком.

ПОДРАЖАНИЕ АНДРЕЮ КРИТСКОМУ

На поисках ослиц, беглянок резвых стада, Румяный юноша пророка повстречал. – Вот царь Израиля, и в нем моя отрада! – Так гость от высоты пророку провещал. И рог помазаний над головой склоненной Пролил святой елей – и стал царем Саул… …Бодрись, душа моя! пребудь настороженной, Чтоб враг людей твой путь назад не повернул. Трезвись молитвенно в благоговеньи строгом, Пред волей вышнею повергнись, сердце, ниц… Душа-избранница, соцарственная с Богом, Захочешь ли бежать вослед твоих ослиц?