Посох в цвету: Собрание стихотворений
вернуться

Бородаевский Валериан Валерианович
Шрифт:

ПУБЛИКАЦИИ 1915-1917 гг.

СОНЕТ

Дымок рассеялся, и только рокотали Вагоны – там вдали… Их красная черта Влилась в холодный мрак, а мы еще стояли, Склонясь под тяжестью незримого Перста. Еще глаза, борясь, из мрака вырывали Мигнувший огонек, – но даль была пуста; Лишь звезды в высоте роились и дышали И ночь струила сон, нетленна и проста. От золотых полей и смуглоликих жен, Ракит раскидистых и белых колоколен В какую даль твой лёт грозящий устремлен, Над брошенной сохой внезапно вставший воин? И где твоим святым дерзаниям предел, Когда в грозе, о жнец, как жатва мир поспел?

НА ВОЙНУ. Сонет

Пусть плачут женщины с пустынными глазами И капли горьких слез срывают рукавом; Пусть дети побегут за милыми отцами, Когда пройдут они, суровы, под ружьем; Громада двинулась. За хмурыми полями Уж гулко прогремел и раскатился гром; Над смертной высотой сплетаются крылами Железные орлы в объятьи мировом. Смиряясь, подними, о мать, детей на плечи И пусть безгрешный взор один глядит туда, Где дрогнули весы последнего суда; Где для бессмертия не нужен гроб и свечи, И шествуют отцы, спокойны до конца, К воздушной лествице единого Отца. 1 октября 1914

ЗИМА В ДЕРЕВНЕ

Зима. Что делать нам в деревне?

Пушкин

I. «И вот опять судьба моя упорна…»

И вот опять судьба моя упорна. Всё кануло. Все громы отгремели… И вот на нить я собираю зерна Оборванных бездумно ожерелий. Пусть там, в полях, гудящая валторна Скликает вихри к хмельной карусели. Душа, как степь, пустынна и просторна, Как степь, где веют белые метели. Зима, зима… Уж по тропинкам сада, К устам прижав настороженный палец, Лукавая не крадется дриада. Один снегирь, – пурпуровый скиталец, – Везде, где сердце изошло любовью – То там, то здесь – сугроб окрасит кровью.

II. «Был разговор. И спор. Но что же?..»

Был разговор. И спор. Но что же? – Потом был мир… И как всегда, Но только выспренней и строже, Твоя мерцала красота. Твои движенья тише стали И вдумчивей. И в час разлук На плечи руки мне упали, И помню тот хрустящий звук. И только колющую жалость Струил мимобегущий час, Твою смертельную усталость И пепел отгоревших глаз… Не приходи. Себя не мучай. Пусть за блаженством – ничего. День торжества и скорби жгучей! День постриженья моего!

III. «Лилово небо, поле бело…»

Лилово небо, поле бело, Порыв промчится вихревой… И сердце словно оробело Затем, что поле слишком бело, Что вечер близится глухой. И немы снеговые шири… Лишь ворона пустынный грай, – Один удар по вещей лире, – Уронит от небесной шири На землю гордое «прощай».

IV. «Зачем зашли мы в этот лог…»

Зачем зашли мы в этот лог, Куда нас волчий след заманит? Прощелкнет взведенный курок… Минута трепетная канет… Напрасно. В гору тянет след. Здесь был – прыжок, а тут – усталость… Раздумье… И, как призрак бед, На белом проступает алость. Опять, по грудь в снегу, бредем Одервенелыми шагами, А красный месяц над кустом Грозит склоненными рогами; И меркнет напряженный глаз… Ружье тяжеле и тяжеле. В зените мреющий алмаз Нам говорит – о лучшей цели.

V. «Вносили смолистую елку…»

Вносили смолистую елку В овчинах два мужика; И долго топтались без толку, Хоть ноша была легка. Плясала метель распояской, Снежки бросала в окно; И жизнь казалась мне сказкой, Пока я шел на гумно: И вихрей злая мятежность, И свист дымящих застрех, И эта узорная нежность Звезды, упавшей на мех… Сегодня холмы и овраги Снега венцом оплели. Сегодня восточные маги К Младенцу путь нашли.

VI. «Здесь много лет, в теплице парной…»

Здесь много лет, в теплице парной, – Воюй, смиряйся иль тужи, – Живут семьей неблагодарной Златоголовые ужи. И сколько раз из тонких трещин, Где вилась лента под плющом, Я был – хозяин – обесчещен Дразнящим, черным языком! Но я любил, как уж, – левкои; Как уж, спешил от георгин; Сквозь стекла небо голубое Наш общий побеждало сплин; А если там курило снегом, Мы здесь мечтали – о весне И отдавались долгим негам В неизъяснимой тишине. И, тайну древнюю лелея, Порой я гладил – давний друг – По банке свернутого змея Недвижный, светозарный круг.