. . . . .

Эпиграф к «Кате» (глава «Октябрь 1917»):

«Был класс, да съездился».

В. Шульгин *

. . . . .

В некрасовские времена журналы еще не редактировали, а редижировали (смотри Панаеву).

. . . . .

Васька де Гама.

. . . . .

Завроно, бывшая учительница из поповен:

Филомофицкая.

. . . . .

Зацепский рынок.

Смуглый, похожий на Утесова, человек ходит, наигрывая на банджо, и продает отпечатанные на машинке (по 5 рублей штука) тексты песен.

— Кто любит песню — два века проживет.

Баба-торговка:

— Ничего, я и без твоих песен проживу.

— Ну, что ж. Живите. Пожалуйста. Я вам не завидую.

. . . . .

Зацепа.

Высокий иконописный старик, слабый уже и высохший, но без единой сединки, торгует иконами, молитвенниками, медными крестиками.

Иногда, если покупатель задумывается, отдает крест бесплатно.

— Носи только.

Удивительно приятно смотреть, как он ест хлеб. На коленях расстелил платок, под кусок подставляет ладонь, крошки тщательно подбирает.

. . . . .

Там же.

Мрачный молодой человек с седым ежиком и с багрово загорелым обветренным лицом — владелец необыкновенного «тир-автомата». Это — целое сооружение из каких-то колес, кнопок, рычагов… Красное с никелем. Пистолет на стенке. Самодвижущаяся мишень. После удачного выстрела на голову счастливцу льется цветочный одеколон.

Насупленный хозяин восседает в кожаном седле — не то джигит, не то комбайнер. Зазывает публику зловещим голосом, с трудом пересиливая свою неразговорчивость, тоску, нелюдимость:

— Эй, пацаны! А ну, идите стрелять. А ну, подходи. Ну, что же вы?

Его боятся.

Представил, как он ночами изобретал, чертил, конструировал, обдумывал свой «бизнес».

И вот:

— Ну, что же вы?!!

Все есть. Не хватает таланта.

. . . . .

Там же и в тот же день. Кто-то принес продавать — фрак или визитку. Толпа окружила, смеется.

— Ну, на это покупателя не найдешь.

— Это какому-нибудь бывшему барину.

— Ага! Или — детскому писателю.

— Во-во! Именно. Детскому писателю!

Похоже, что выдумал. Нет, не выдумал. Именно так было сказано: детскому писателю. Я даже попятился и, может быть, покраснел, когда услышал эти добрые слова.

Какого детского писателя я могу представить в этом фраке? Только, пожалуй, одного: Даниила Ивановича Хармса.

. . . . .

Характерное для стариков и вообще для пожилых любование стариной, прошлым и восхваление его. У Бунина в «Худой траве» старуха говорит:

— Раньше и тучки не те были, всё зайчики да кусточки, а теперь облако грубое пошло…

Другая старуха, которую я хорошо знал, из бывших, уверяла, что нынче холода летом пошли потому, что «большевики полюс открыли».

. . . . .

На Зацепе.

— У кого четвертинка закупыренная есть?

То есть запечатанная, а не разливная.

. . . . .

Пятилетнюю девочку привели в большой магазин. Толкотня, очереди, шум, брань, особый дамский ажиотаж. Девочка постояла, постояла, не выдержала и взмолилась:

— Уведите меня из этого ада!

. . . . .

— Хорошо засыпать, зная, что на свете живет хоть один по-настоящему счастливый человек.

. . . . .

«Катя».

Он ходил в старинной большой люфовой фуражке, уже сильно потемневшей от времени.

. . . . .

Кто-то хорошо назвал передвижнические картины «либеральными фельетонами».

. . . . .

— Ах ты, нахалка-полтавка!

. . . . .

Варвара Константиновна Ж. — преинтересное создание, изобразить ее дело нелегкое. Она украинка (из Харькова или из-под Харькова). Художница. Училась музыке. Поет. В молодости была, вероятно, красива. Да и сейчас, когда молодость уже за спиной, находятся ценители и поклонники ее красот. Нынешний муж ее Михаил Семенович — личность, тоже заслуживающая внимания, — семь лет ждал, пока первый (или, может быть, третий) муж Варвары Константиновны, его сослуживец, попадет под трамвай. До этого любил молча. Зато сейчас блаженствует. Готов на коленках ползать перед своим кумиром.

А кумир его, действительно, похож на вылитого из бронзы идола. Гигант. В плечах косая сажень. Лицо цвета красной меди. Губы накрашены, и над ними, как и на подбородке, — пепельно-серый пушок. Волосы — должно быть, не крашенные еще — цвета воронова крыла. Челка или чубчик — тоже будто из чугуна вылитые: хочется пощелкать по этому чубчику пальцем и услышать, как звенит металл.

. . . . .

Твердила Иванович и Зубрила Петрович.

. . . . .

— Сколько вашей девочке?