Шрифт:
Бабушка Эльза постоянно слала послания и просила, чуть ли не отчёта в его мыслях. Была такая слабость у бабушки, отчасти жить за него. Может оттого, что она ещё не видела ни одного серьёзного шага, ни одного серьёзного самостоятельного решения с его стороны. Тогда бы она, наверное, отступилась от опёки, подумав: - «Вот теперь вижу, он сам может поступать не хуже меня. Теперь я спокойна!» Несмотря на молодость, Брант понимал и это. Видел, как на глазах развалилась семья и долго не понимал – отчего?.. Он не мог упрекнуть ни отца, ни мать. Не знал в чём. И дал себе слово – понять, почувствовать, почему так происходит у всех.
А бабушка Эльза, загадывала ему очередные загадки, рассказывая о прадеде, о каких-то таинственных чувствах и знаниях. О божественной природе человека и говорила, что люди всё теряют и теряют это... Вот прадед, тот знал многое. Говорил: - «Россия - это источник всего». Там всё можно понять, ощутить и стать счастливым. Скоро придёт время и можно будет посетить эту страну. Это – заворожило Бранта. Знакомство с Луизой только переполошило его душу и усилило сомнения. И тут – бабушка предложила поездку, после своего краткого посещения. Сказала, что нашла красивое уютное место. Тихое, с нетронутой природой. В небольшой деревне живут несколько молодых русских семей. Очень интересные люди. Добрые и красивые. Привезла картину и добавила, что тут недалеко и домик построят по её заказу. Встретила там людей, как бы случайно, живших в Австрии. Они всё устроят.
– Брант, - говорила она, - это судьба! Ты просто съезди и посмотри, а там решай сам!
Алла вдруг протянула к нему ладонь и погладила по щеке.
– Ты правда не заболел? Нет? – спросила заботливо, но весело.
Ему это понравилось, что как-то игриво спросила. Он боялся этой самой жалости, за которой, как за шторкой, может не оказаться любви. Ещё хуже, если бы она, эта жалость была показной и Алла вздумала бы сыграть какую-то роль, пусть благородную. Брант боялся любой фальши. Потому, что и правду полюбил её. Как, за что? И почему? Да разве разберёшь?.. И мысли-то такие никогда не приходят. Вот, кто не любил, тот начинает рыться в мыслях, пытаясь понять то, чего не испытал.
– Нет, - улыбнулся он, - я себя закаляю.
– Ничего себе, - хохотнула она, - хорошо не одичал тут!.. Оброс бы шерстью ещё!.. Ты хоть в зеркало на себя смотришь? – провела она рукой и лишь потом проследила взглядом.
В прихожей – зеркало не было.
– У тебя хоть, зеркало-то, есть?
– Нет... – снова улыбнулся он, не отрываясь от еды.
– Хо!.. – легко хохотнула она, - ничего себе!.. Как же ты бреешься?
– Так... Руки чувствуют...
– Чувствуют!.. – с дрожью в голосе усмехнулась она.
Встала со стула и с любопытством стала бродить по дому, будто надумала тут сделать ремонт. Оглядывала всё от пола до потолка, привставала на носочках, заглядывала по углам и за печь. Была весёлой и романтичной.
Брант с улыбкой косил взглядом.
– Алла!.. Ты ешь тоже!..
– Я потом! – без умысла заявила она просто, заглядывая куда-то в прихожей и обшаривая любопытными глазами старинный шкаф. Что-то мурлыкала себе под нос, водила пальцами по тиснённым дверцам антресоли.
Брант забывал жевать. Останавливая взгляд, улыбался скрытно. Нет, она не играла, не жалела. Она хотела быть с ним. Очень хотела. И плохо получалось скрывать это. Задержала внимание на картине. Улыбнулась с лёгкой грустью.
– Красиво...
– Это Кирилл рисовал... Они с Катей подарили мне... Нам с бабушкой.
– Красиво...
– Я хочу чтобы тут было так же! – показал он рукой в окно.
Алла бросила на него взгляд, потом шагнула в комнату, с окнами на лес. И оттуда громко:
– А часы? Почему стоят? А дай ключ!.. Я заведу!
– Там! – тоже повысил голос Брант, - там есть!
Спустя секунду раздался медный звон курантов.
– А сколько время? – так же звонко спросила она из комнаты.
Брант поднялся, подошёл и встал в дверях.
– Тридцать две минуты... – сказал он грустно.
– Какого?.. – округлила она глаза.
– Одиннадцатого... – сказал он внятно, по буквам.
У Аллы потускнела улыбка.
– А ты пил чай, уже остыл... – ослаб у неё голос.
– Я жду тебя...
– А-а... Пойдём... – опустила она голову и первой протиснулась возле него в прихожую.
– Алла... Не уходи... – сказал он мягко вслед. – Я без тебя умру. Или зарасту шерстью!..
Она обернулась резко. Заправила волосы за ухо, просияла сразу.
– Болтун!.. – и отвернувшись, быстро пошла к столу.
В кухне стало жарко. Она воткнула в розетку самовар, села на стул и стала дуть себе на лицо, смешно выгибая губы. Щёки раскраснелись к лицу прилипли волосинки.
– Видишь? Тепло!.. А ты не топил! – с таким же жаром в голосе заявила она.
Нет, это не печь. Это она необъяснимым образом влила в него тепло жизни. Любовь бездонна и чиста. Невероятной силы и тепла. Конечно она! Потому, что все остальные чувства не так сильны и сразу заметны их потуги, когда тебе хотят помочь. А у любви – легко всё происходит, без усилий! Как бы играючи! Конечно, это не жалость.