Мы поднялись и пошли к

калитке. Пока девчонка приводила себя в порядок, я, взяв кол, сходил на улицу

на разведку, а заодно и набрал в колодце бутылочку воды. Собак вроде бы нигде

видно не было. Они даже и не лаяли. Похоже, необычный утренний зной загнал их

всех в укрытия. Жар и духота действительно становились просто нестерпимыми.

Набирая воду, я вновь почувствовал тревогу в своей душе.

«Ну вот! — подумал я. —

Как бы эта ранняя гроза не испортила нам все благие намерения!»

И я уже не знал, как нам

лучше поступить: идти к лысым горам или же лучше остаться пока в поселке и

переждать тут грозу и бурю. Но когда они разразятся, было еще неизвестно, а

вертолет вот мог появиться в любой момент. Напившись и окатив голову и грудь

прохладной водичкой, я отфыркался и, взяв бутылку, покрепче завинтил ее и

поспешил на окраину. Пашка ждала меня, сидя на лавочке. В руках у нее тоже была

палка.

— Идем! — крикнул я. —

Собак пока нигде нету! Нам надо спешить!

Прежде, чем ступить под

душные своды леса, я оглянулся. Поселок-призрак парил позади в густом

серебристо-голубом

мареве зноя, точно загадочный мираж пустыни… Похрупывая последними сухарями и

запивая их колодезной водицей, мы уверенно шли к холмам. В лесу было очень

душно, как в джунглях на экваторе. Влажность воздуха достигла критического

предела. Усилились болотные испарения.

— Точно в сауне паримся!

— пошутил я, но с тревогой стал отмечать, что тугие облака все увереннее

начинают прикрывать солнце, захватывая все новые и новые участки небосклона.

Гроза гналась за нами и

была уже не так далеко… Но я о своих догадках не стал говорить моей спутнице, чтобы не расстраивать ее раньше срока. На полпути мы сделали короткий привал у

небольшого лесного озерца. Надо было освежиться. Зеркальная гладь воды ясно

отражала в себе окружающий ее лес и бегущие по небу свинцовые облака. Я

опустился на колени и зачерпнул полные пригоршни живительной влаги. Сосны в

воде сразу же затанцевали длинными змеями. Умывшись, мы допили воду в бутылке

и, немного посидев на сухой елке, двинулись дальше. Ориентировка в лесу была

неважнецкая.

Чтобы не сбиться с дороги, выбрали опять северное направление, которое, в

худшем случае, привело бы нас если не к холмам, то к более высоким скалам, что, в принципе, было бы для нас еще лучше. Ветер начал усиливаться. Он метался в

вершинах деревьев, осыпая нас колкой хвоей и шишками. Гроза неумолимо

приближалась… И все же мы опередили ее.

Правда, немного опять

заплутали и вышли не к своему холму, а к подножию весьма приличной горы. Слои

гранита выпирали под косым углом и были сильно покрыты мхами. Отыскивая

подходящий путь наверх, мы неожиданно наткнулись на высокую щель в горе, ведущую, видимо, прямо в ее недра. Хоть у нас и не было лишнего времени, а в

небе все чаще и чаще тревожно грохотало, мы все же решили заглянуть внутрь

горы. Метров десять-пятнадцать пришлось двигаться на четвереньках, пока мы не

оказались в более просторном зале. Из него вел хоть и узкий, но вполне

проходимый ход дальше. Мы прошли по нему еще сколько-то десятков метров и

очутились в новом подземном зале — да в каком красивом! Разноцветные сосульки

всех форм и размеров были тут повсюду: свисали со сводов, тянулись к гранитному

полу, некоторые уже касались его, превращаясь в причудливые ледяные

нагромождения; другие, наоборот, лезли снизу вверх, упорно желая достичь

потолка,

и если кому из них удавалось это сделать, то они превращались в большие

красочные шары, похожие на глубинные бомбы. Зрелище было просто потрясающим!

Даже та пещера, в которой побывала наша тургруппа, не шла ни в какое сравнение

с этим чудом природы.

— Супер! — негромко

произнес я.

Однако голос оказался

таким громким, что буквально прогрохотал по мрачному подземелью.

— Тихо! — шикнула на

меня Пашка и приложила палец к губам.

Мы прислушались. Здесь,