Согласился я с ездовым и опять за стол уселся.

Тут я Михелю и предложил Еника на кон поставить. Объяснил ему, что возок без хорошего кучера, вовсе и не возок, а ерунда дурацкая. Он своего бир хлебнул, подумал и согласился. Кто от такого кучера как наш подкоряжник откажется.

Я когда стал колоду тасовать, незаметно для вассермана сунул ее в карман, а из кармана свою вынул. И со своей колодой сразу выиграл, Фитюка вернул. Дальше пошло и пошло. Кон за коном и все свое добро я отыграл. Потом вассермана раздевать начал. Шкатулку с жемчугами, забрал, золотых старинных талеров кожаный кошель. Почистил Михеля так, что ему ставить нечего. И цветной лоскуток тоже выиграл, Фитюку отдал. Он его потом какому-то раку на хвост привязал.

– У него, выходит, карты все-таки крапленые были?
– спросил Ставр.

– А то! Я их потом как следует рассмотрел. Жуликом этот вассерман оказался. А еще при голубом галстуке. У нас таких Михелей мордой в корягу тычут, пока не посинеют. Но там нельзя, культура и демократия.

Михель, мой, понять не может, почему к нему карта больше не идет, но разошелся, отыграться хочет. Своих никсов да никелей предложил: хоть одного бери, хоть дюжину. Но эти пучеглазые мне ни чему. Они такие страховидные, что всю рыбу у нас в речке распугают. Михель тогда подряд две кружки своего бира выпил и говорит:

– Есть у меня замечательный антиквариат. Ставлю его на кон, против всего проигранного мной богатства.

– И что это у тебя такой за антиквариат?
– спрашиваю.

– Джинн в бутылку заключенный. Мне его из далеких восточных стран привезли. Я за него большой сундук старинных талеров отдал.

Врал, конечно, не было у него никогда сундука старинных талеров. Цену набивал.

– Зачем мне твой джинн нужен, - говорю я ему.
– Тем более, что он в бутылке сидит. Его оттуда и не вытрясешь.

– Его не надо трясти, - объясняет.
– Пробку откроешь, он дымом выйдет и материализуется. И будет тебе верно служить. Что прикажешь, то и сделает. Но только три раза. У них, у джиннов, закон такой: три желания выполнять хозяину-освободителю, А потом все, исчезает на свою историческую родину, и больше его не увидишь.

– А мне терять было нечего. Если проиграю, так не свое, его добро и проиграю. Но опять выиграл! Лежит этот джинн где-то в сундуке, Марфута должна знать.

– У тебя самого карты не крапленые были?
– спросил Ставр.

– Тоже скажешь, - возмутился Филипп.
– Я никогда краплеными картами не играю. Да если бы я краплеными картами играл, разве я бы столько проигрывал. Вашему захудалому Хролу недавно и то проиграл остатки жемчуга.

– Значит, тебе просто повезло?
– спросил Никодим.
– Прямо чудо.

– Не то чтобы совсем чудо, - не согласился водяной.
– Карты эти у меня особенные были. На них крапа нет, но кое-какая хитрость имеется. Я ими никогда не играю, держу, чтобы фокусы показывать. Тот раз - единственный, что я ими сыграл, чтобы жулика наказать. Ладно, пойду домой вытряхивать джинна из бутылки. А то он там засиделся. Дам задание и сразу к вам пришлю.

– Спасибо, - поблагодарил Ставр.
– Это по-соседски. Я если тебе нужно будет, все для тебя сделаю.

– Да брось ты. Сколько лет рядом живем, ни одного конфликта. Как родные друг другу стали. Как не помочь.

– Марфута!
– позвал Филипп ключницу.

Та не появилась и даже не откликнулась.

– Ну, народ!
– рассердился Филипп.
– Когда не нужно, все возле омута трутся, не переступишь. А как кто нужен, так не дозовешься. Ни ключницы, ни дежурного.

– Марфута!
– сердито закричал он.

И опять тихо.

Потом Ефтей зашел. Явился - не запылился. Уставился пустыми глазами, будто не его дело за порядком смотреть.

– Это что такое!? Это что здесь делается?!
– обрушился на него водяной.
– Ты куда смотришь?! Распустились все, никакой дисциплины. Почему дежурных донников нет?

– Только что проверял пост, были на месте!

– Нет твоих дежурных на месте! Никого нигде нет! Один я здесь! Ключницу наверно час ищу. Кричу, надрываюсь, так никто даже хвостом не шевельнул.

Начальник охраны вытянулся, брюхо подобрал, молчит. Виноват-не-виноват, хозяину перечить не имеет права.

– Ты что застыл, как топляк!? Почему у тебя народ разболтался?!
– Когда порядок в омуте наведешь!?
– не унимался водяной.

– Слушаюсь! Сейчас и наведу!
– и столько суровости было в голосе коряжника, что водяной даже посочувствовал подчиненным Ефтею омутникам и подкоряжникам.

– Вот и наведи, - уже спокойно велел начальнику охраны Филипп.
– Дежурных накажи, а Марфуту ко мне.