— Я… нет совсем не легкое. Но я должен…

— Должен? Что должен-то? Он умер не так ли? — сказал грубо Аберфорт. — Отпусти его, мальчик, пока тебя не постигла таже участь! Спасайся!

— Я не могу.

— Не можешь что?

— Я, — Гарри растерялся, он не мог объяснить, так что стал вместо этого нападать. — Но вы же тоже сражаетесь! Вы же состоите в Ордене Феникса!

— Состоял, — поправил его Аберфорт. — Орден Феникска развалился. Тот-кого-нельзя-называть одержал полную победу, а тот кто думает по-другому обманывает сам себя. Тебе никогда здесь не будет безопасно, Поттер, он слишком сильно хочет твоей шкуры. Выезжай за рубеж, притаись, спасайся, и прихвати этих двух.

Он ткнул в них дрожащим пальцем.

— Теперь всю жизнь они будут в опасности. Каждый знает, что они поддерживают тебя.

— Я не могу уехать, у меня есть задание.

— Поручи его кому-нибудь другому!

— Не могу, я должен услышать объяснения Дамблдора…

— Опять он? Он рассказывал тебе все, был с тобой полностью честен?

Гарри от всего сердца хотел воскликнуть «Да», но это простое слово не получалось произнести. Аберфорт, казалось знал причину.

— Я знал своего брата, Поттер, он знал тайну колена нашей матери. Тайны и ложь — вот как мы росли и Альбус… был естественен, — глаза старика блуждали по портрету девочки над каминной полкой.

Только сейчас Гарри осмотрелся как следует: в комнате, кроме картины, не было больше никаких фотографи ни Альбуса Дамблдора, ни кого бы то ни было еще.

— Мистер Дамблдор, — спросила робко Гермиона. — Это ваша сестра? Ариана?

— Да, — ответил он коротко. — Почитываете Риту Скитер, мисс?

Даже в тусклом свете розового огня было заметно как покраснела Гермиона.

— Элфайя Дож рассказывал нам о ней, — выручил подругу Гарри.

— Этот старый кретин, — пробормотал Аберфорт и вздохнул с трудом. — Он был с превосходным мнением о моем брате. Он притягивал людей, включая вас троих, одним взглядом.

Гарри сохранял спокойствие, он не хотел выражать сомнений, которые терзали его месяцами, или неуверенности в Дамблдоре. Он сделал свой выбор, когда копал могилу Добби, продолжать извилистый, опасный путь, предложенный ему Дамблдором, он допускал, что ему не сказали всего, что он хотел знать, но хотел просто доверять. У него не было никакого желания сомневаться снова, он не хотел слышать ничего такого, чтобы отклонило их от цели. Он встретил пристальный взгляд Аберфорта, который пронзительно походил на взгляд его брата: ярко-синие глаза давали тоже самое ощущение, что и Х-лучи цели их движения. Гарри думал, что Аберфорт догадался о чем он думает и презирал его за это.

— Профессор Дамблдор очень заботился о Гарри, — вставила Гермиона низким голосом.

— Очень интересно, — сказал Аберфорт. — Забавно, о скольких людях заботился мой брат и оставлял в худшей ситуации, чем если бы оставил их в покое изначально.

— О чем вы говорите? — спросила Гермиона затаив дыхание.

— Не имеет значения.

— Но это достаточно серьезное обвинение! — потребовала Гермиона. — Вы говорите о своей сестре?

Аберфорт впился в нее взглядом, его губы двигались, как будто он пережевывал слова, но он сдержался. Затем он взорвался речью:

— Когда моей сестре было шесть, на нее напали три маггловских мальчика. Они подглядывали через изгородь вокруг дома и заметили как она сделала волшебство. Она была ребенком, ни одна ведьма или волшебник не может управлять магией в этом возрасте. Я полагаю из-за увиденного они разорались, перелезли через живую изгородь и, когда она не смогла показать им фокус, они уволокли маленького фрика.

Глаза Гермионы были огромны в свете камина, а Рон выглядел слегка больным. Аберфорт поднялся и стал таким же высоким, как Альбус и неожиданно ужасным в гневе и отчаянии:

— То что они с сделали, разрушело ее, она так и не оправилась. Она не хотела использовать магию, но не могла избавиться от нее. Это стало внутренней проблемой и сводило ее с ума, время от времени что-то проскальзывало, когда она не справлялась с собой и в такие минуты она была странной и опасной. Но все основное время она была очень мила, испугана и миролюбива. И мой отец после нападения этих ублюдков, отыскал и расправился с ними. Из-за этого его посадили в Азкабан. Он знал, что министерство сразу упечет Ариану в госпиталь Святого Мунго, поэтому никогда не говорил, почему совершил преступление. Они бы увидели в ней серьезную угрозу Международному уставу магов о секретности, неуравновешанную, с вырывающимся волшебством, когда она не могла удержать его в себе. Мы должны были заботиться и молчать о ней. Мы переезжали из дома в дом, выставляли ее больной. Мама присматривала за ней и создавала для нее уют и счастье.

— Я был ее любимчиком, — он сказал это и сквозь его морщины и бороду выглянул неряшливый школьник. — Не Альбус, который в стенах дома читал свои книги и пересчитывал призы, следил за рубрикой «Самый известный волшебник дня».

Аберфорт сморщился:

— Он не хотел, чтобы она его беспокоила. Она любила меня больше всех, я мог заставить ее сесть, когда это не удовалось маме, я мог успокоить ее, когда она впадала в бешенство и когда она была спокойна, обычно помогала мне кормить козлов. Когда ей было четырнадцать… меня не оказалось рядом. Если бы я был рядом, возможно мне бы удалось ее успокоить. Она впала в агрессию, мама уже не была так молода как прежде и… это был несчастный случай. Ариана не справилась с собой. Моя мать оказалась мертва.