— Р–р-робби, — пробормотала ведьма, от избытка чувств переломившая пополам недокуренную сигарету и теперь растиравшая в руках рассыпчатый табак. — Что ты… Зачем?.. Это ужасно просто, — наконец выдавила она.

— Не нравится? — расстроился парень. — Да ну, стильненько.

— Это не «стильненько», это — убого, — прошептала ведьма. — Как тебе в голову такое пришло?!

— Ну, Герм, брось! Было слишком слащаво! — Робби опустился рядом с ней на диванчик и улыбнулся.

— Великий Мерлин, Робби! Ты стал похож на малазийского клабберта [88] , только рожек не хватает. Это так… Это просто жалко, — закончила ведьма, в сердцах обнимая смеющегося парня и гладя его полулысую голову.

— Не преувеличивай, — хохотал Робби, — я всегда красивый. Устроили тут: и матушка разохалась…

— Миссис Томпсон права, как никогда! — досадливо заметила Гермиона. — Как ты мог с нами так поступить? Ужас какой-то…

— Отшлепай меня за это. Кстати, — после паузы добавил он, — мамаша спрашивала о наших отношениях.

— И что ты ответил ей? — невольно напряглась Гермиона.

— Попытался отшутиться. Вышло весьма относительно.

— Миссис Томпсон приветствует эти отношения, — пожав плечами, заверила Гермиона. — Она рада, что ты у нее под боком, и ко мне неплохо относится.

— Ты что, говорила с ней? — удивился парень. — Или она рассказала Эльзе?

— Нет, я так вижу, — вздохнула его подруга.

— Ведьма: я помню, — хохотнул Робби.

— Она самая, — мрачно согласилась женщина.

— Но тут ты ошибаешься. Матушка не может быть рада моему роману с замужней дамой. Она ведь так полагает.

— Нет, Робби. Миссис Томпсон весьма довольна. Она считает мой брак неудачным, коль уж я живу столько времени с родителями. И хочет, чтобы я развелась.

— Глупости, Герм. Мама о таком даже не думает!

— Думает. Постоянно. Но ты мне можешь и не верить, — после паузы добавила Гермиона. — Лучше помоги вытянуть Вирджинию из дома, а? Она прилипла к Еттиной колыбели и выходит только с детской коляской.

— Постараюсь. Мне кажется, или она сама скоро станет мамочкой?

— Не кажется, — вздохнула молодая женщина. — И не говори мне этого, — добавила затем она.

— Чего не говорить?

— Того, что она не замужем и что ты не приветствуешь такое поведение. Это написано у тебя на лбу, Робби, — предупредила она его очередной вопрос. — Лоб потерял очаровательную челочку и стал совершенно открыт для анализа.

— Тебе бы в частные детективы с твоей проницательностью, — хмыкнул парень, устраиваясь на диване так, чтобы голова лежала на ее коленях, — или в психоаналитики.

— Детектив из меня не вышел, — мрачно напомнила ведьма, — а от чужих проблем только хуже. То, что я их вижу, не значит ведь, что я могу их разрешить.

— Ну–у-у, знание — сила.

— Знание — самая большая слабость, Робби, — вздохнула ведьма, — оно рушит все иллюзии. А жить без иллюзий может только очень сильный человек. Я немного таких знаю… И, к сожалению, это не передается по наследству.

— Считаешь, что у твоих родителей нет иллюзий, что ли?

— У Maman намного меньше, чем у меня. А у Pap'a их вовсе нет, кажется.

— Ты выдумываешь, Герм, — пожал плечами Робби, поднимая руку и поглаживая ее по лицу, — у тебя самые обыкновенные родители, такие же, как и все.

— Да, — странным голосом протянула Гермиона, — такие же. Если все действительно такие, я, наверное, зря придумываю себе какие-то глупости, — горько усмехнулась она.

— Ты очень изменилась за последние недели.

— В какую сторону? — устремляя взгляд вдаль, спросила молодая женщина.

— Не знаю, — соврал Робби и грустно вздохнул.

— Не унывай, Лысое Солнце, — внезапно рассмеялась наследница Темного Лорда и в тайне задумалась над тем, насколько сильно удивится Робби, если его волосы неожиданно отрастут за одну ночь…

* * *

Она так ничего и не сделала с новой прической своего приятеля и продолжала исправно играть роль обезбашенной любовницы.

От театральных свиданий Гермиона отдыхала дома, в обществе дочери. Етта росла и развивалась куда быстрее маггловского малыша: уже научилась чертовски быстро ползать по дому, выговаривала «мама», «дэдэ», «баба» и «дай!», а Джинни называла «Жин».

В обществе ребенка Гермиона расцветала душой. Какой же маленькой, бесконечно родной и любимой была для нее эта девочка. Зеленоглазая, с темными волосиками при светлых бровях, со смешными пухлыми ножками и маленькими пальчиками — такими крошечными, что Гермиона решалась обрезать ей ногти исключительно при помощи магии.

Как-то раз, вечером, Етта сделала от Джинни к ней несколько неуверенных, но всё же идущих подряд шагов. Подруги ликовали и чуть не расплакались от счастья. Гермиона сияла и чувствовала, что готова взлететь от распиравших ее эмоций. Прекрасная, бесконечно прекрасная крошка. Она вырастит ее, она сделает этого ребенка самым счастливым в мире! Она будет жить для нее, только для нее…