Нынешний император, Око Машрума Сантанадапия, железной рукой навёл порядок после того, как его престарелый отец не выдержал потрясений войны и благополучно отправился в мир иной, лёжа на одной из многих тысяч своих наложниц — видимо перетрудился, думая о государственных нуждах. Часть грабителей были убиты, а часть отправилась в рабские лагеря, где и приумножила славу и богатство Империи.

Так что, теперь, дороги были довольно спокойны, и вот уже десять лет купец Рагун спокойно ездит по тракту, зарабатывая себе на спокойную старость и обеспечивая свою многочисленную семью. Раньше, с его слов, он был очень неплохим рубакой, да и сейчас ещё мог постоять за себя, потому отправился в путь без своего заболевшего охранника — жалко его, конечно. Но делать? Бизнес, есть бизнес. Но купец заверил, что оставил ему достаточно средств, чтобы лечиться и питаться во время лечения. Семья у купца, как он сказал, состояла из трёх жён и десяти дочерей (!!!) — так что ему приходилось несладко, мужчин в семье больше нет, а боги, хотя он регулярно приносил жертву в храмы и богу Любви Аранасу, и богу Плодородия Гистасуну, и богу Удачи Одакому, приносили ему только девок, годных лишь для продажи в жёны. Вот только дают за них пока мало, хотя он не сказал бы, что девки такие уж и страшные!

Как будто подтверждая его слова, из-под полога повозки высунулась довольно прелестная головка с короткими каштановыми волосами и курносым носиком, сказав:

— Так папаша цену за нас такую залуживает, что у женихов сразу мужское нестояние наступает! Дождётся, когда мы все будем такими же старыми, как и он. И тогда вообще никому не нужны будем.

— То то вы навёрстываете, шляетесь по мужикам, кувыркаетесь под кустами, пока отец в отъезде! Вот потому и не берут, что вы слишком слабые на передок! И вообще, чего ты подслушиваешь, бесстыдница! Сиди там и сиди с Миракой, а не вмешивайся в разговор мужчин!

— Да ты так вопишь, что волей-неволей всё слыхать, все окрестные джунгли уже знают, какие мы шлюхи, и как нас никто не берёт!

— А то они не знают, какие вы шлюхи! — парировал несчастный папаша — вот видишь, акома, какое воспитание у нынешней молодёжи! Ну никакого почтения к отцу, только неблагодарность и непочтение! Да, кстати, как тебя зовут? А то акома, да акома, надо хоть имя-то узнать того, кому доверил охрану своего богатства!

— Дочерей, что ли? — усмехнувшись спросил я — Манагер меня зовут.

— Да если бы! Тоже мне — богатство! Они прожрали продуктов уже больше, чем за них дадут женихи! Потаскушки чёртовы! Ну-ка залезь обратно в повозку, засранка ты эдакая! Увязались, на мою голову, город, мол, посмотрим, может жениха найдём! Приключений на свой зад ищут, а не женихов.

Купец ещё что-то бормотал, а я искоса посмотрел на девушку, которая, не обращая внимания на бурчание отца, выпрыгнула из повозки на дорогу и потянулась всем телом, выгнувшись, как кошка. Это была довольно светлокожая девица, выше меня на полголовы, одетая в шёлковую набедренную повязку, открывающую на лёгком полуденном ветерке крепкие смуглые ягодицы и в что-то вроде топика, едва прикрывающего полную грудь и совсем ничего не скрывающего под собой. Её серые хулиганские глаза весело глядели на окружающих мир, курносый носик как будто принюхивался к запахам, а короткие каштановые волосы были густы, как шерсть норки.

Девушка внимательно осмотрела меня с ног до головы и сказала низким вкрадчивым голосом:

— Меня звать Рила. Ты Манагер, как я слышала? Какой ты маленький...хммм...но, довольно крепкий. Говорят, акомы очень хороши в любви? Надеюсь, мы подружимся...прежний охранник был совершеннейший мужлан и не умел обращаться с девушками. Вот и поплатился — закончил чёрным поносом.

— Уж не ты ли пособила этому, бесстыдница? — крикнул с облучка повозки купец — уже и этого обхаживаешь! Ну не стыда, ни совести — прямо на глаза отца амуры крутит! Вот чёртова шлюха!

— Ну хватит, папа! Не слушай его — обратилась она ко мне — если бы не я, он до сих пор торговал бы в лавке товарами для нищих — это я нашла ему клиента на пряности, я договорилась через знакомых, где пряности закупить по нормальной цене. Послушаешь его, подумаешь, что мы такие бесполезные телухи, годные исключительно для постельных утех и родов. А то, что охранник слёг — я его предупреждала — не жри всякую гадость у уличного разносчика — но вы же, мужчины, лучше всех всё знаете, такие великие — вот и дрищет теперь на постоялом дворе.

— Фу, какая грубость! Вот видишь, Манагер, какие у меня дочери? Пока я был в разъездах, нахватались всякой гадости! Разве их возьмут приличные мужчины? Только какой-то приблудный безродный вояка, и то, сто раз подумает, прежде чем связать с ними свою судьбу.

Купец осёкся, взглянув на меня — не обиделся ли я — ведь я-то как раз и был безродным приблудным воякой. Увидев, что я не обиделся, продолжил:

— Вот так и живу — жёны дуры, дочери шлюхи, а сам вечно в дороге! Хорошо тебе — у тебя ещё жён нет, а вот появятся — сразу узнаешь, что почём, да будет поздно!

Он глянул на меня и осёкся — видимо почувствовал, что затронул что-то больное, так изменилось моё лицо. Я опять вспомнил вчерашние похороны, вспомнил, зачем я иду и мне стало не до смеха. Сумею ли я когда-нибудь забыть Васону? Забыть не забуду, но боль в сердце останется надолго...

Из повозки высунулось его личико — девушки помладше, лет семнадцати, с остроносым шустрым личиком. Она была одета примерно так же, как и Рила, только её наряд был ещё микроскопичнее. Вот нравятся мне здешние наряды, и всё тут — чего скрывать под тряпками такую красоту? Только вот, хммм..от работы отвлекает и навевает дурные мысли.