— Так, подруга, кто тебе разрешал трогать мою повязку? Теперь мне надо объяснять тебе кучу вещей, которые тебе не нужны, и в которые я не хотел никого посвящать! Меньше знаешь — крепче спишь. Какого чёрта ты лезешь не в своё дело? — тут я уже серьёзно рассердился и разошёлся по полной, и пошёл честить девку не выбирая выражений — ты, безмозглая тупая сука, значит хорошо, что мне руки отрубили, значит, я никуда не денусь? А может ты, мать твою, ещё и ноги мне отрубишь, чтобы я не мог уползти от тебя, уж наверняка, а? Ты чего несёшь, озабоченная сука манкура, тухлая кочерыжка кукки?!

— Я кочерыжка? Я сука манкура? Ииииии...ыыыыы....! — Рила присела на край ванной и тонко завыла, у неё ручьём брызнули слёзы, и всё — из меня вышел пар, как из проколотого воздушного шара и я с размаху брякнулся оземь — сбила из своего слезомёта, как из счетверённого зенитного максима. Наповал.

Присев рядом с ней, я обнял её за красивые гладкие плечи и стал утешать:

— Да ладно, не тухлая ты, от тебя вообще всегда хорошо пахнет...а что сука — ну не кобель же... ну не плачь, не надо, я не переношу женских слёз! — тут же спохватился — вот болван! Теперь я дал ей в руки страшнейшее оружие!

Рила повернулась ко мне, уткнулась в в грудь, обхватила руками и заплакала, потом подняла ко мне заплаканное лицо и проговорила сквозь слёзы:

— Мне тебя так жалко...ыыыы....

Затем она стала целовать мой обрубок руки — что я сразу пресёк — перешла на плечи, лицо, губы...в общем, в конце концов она меня оседлала и кончилось всё как обычно. Только жёстче, чем обычно —эта хренова ванна была сделана из каменных плит, а не из пуховых перин, и моей спине шибко от них досталось.

После омовения, мы прошли в её комнату, где продолжили «общение». Руку, когда мы шли, я прикрыл полотенцем — слишком много любопытных глаз подглядывало за нашим шествием.

Уже потом, лёжа в постели, я выложил Риле примерное изложение событий, происшедших ночью. Она была потрясена моим рассказом, а ещё больше тем, что я могу отрастить себе новую руку (никак нельзя было не посвятить её в это дело, что можно скрыть от женщины, с которой делишь постель? Если только заначку, и то, засовывая её в ствол охотничьего ружья, и только потому, что она боится туда сунуть палец — вдруг выстрелит? Так говорил мой дедушка)

— И что, все акома могут вот так выращивать себе части тела? — с удивлением и спросила она, рассматривая мою покалеченную руку — а если вам...хммм...ещё что-нибудь отрежут, тоже восстановите?

— В первых не все акома, а только некоторые, с особыми способностями, такие как я, один на сто тысяч, а во вторых — да, можем, только отрезать я себе ничего не дам, даже чтобы удовлетворить твоё нездоровое любопытство, кроме того, то, о чём ты подумало отрезать не дам точно, а если оно не нравится — пойду к Мираке!

— Я тебе дам Мираку! И её прибью, и тебя, тогда ничего тебе вообще не понадобится! — она успокоилась и обняла меня — иди ко мне, ты такой гладкий, тёплый, могучий...

Рила уснула, а ко мне сон не шёл, хотя прошлую ночь я почти не спал — прежде чем отдыхать, я должен был наметить план действий на ближайшее время — счёт шёл на часы, и возможно, Амунгу уже доложили о гибели Заркуна, а чтобы связать два события — посещение администрации невольничьего рынка неким акома, и гибель Заркуна от руки какого-то акома, не надо было быть великого ума. Стоило ждать, что Амунг насторожится и приготовится к встерече непрошенного гостя...

А мне всё равно придётся его посетить и задать кучу неприятных для него и очень болезненных вопросов.

Всё-таки я уснул. Когда проснулся — долго не мог понять где я нахожусь, потом ощутил запах пряностей и и огурца и вспомнил — Рила. Я в постели у Рилы.

Сев на постели, я медленно оделся и встал, заглянув в окно — проспал я, видимо, недолго — день был в разгаре, высоко в небе стояло светило, бьющее лучами-копьями по домам, по пыльным площадям и кривым улицам, в людей, бегущих по своим делам, как та собачка, которая всегда знает, куда идёт.

Сзади раздались шаги и в комнату вошла Рила:

— Ты уже встал? Я тоже немного поспала, переволновалась за тебя, да и устала немного — она подмигнула, намекая на наши с ней физические упражнения — через три дня мы с папой уходим в рейс, ты поедешь с нами?

— Не знаю — честно ответил я — как сложится. Ты же знаешь, зачем я здесь. Мне надо навестить Амунга. Ты можешь дать мне о нём информацию?

— Об этом жирном мунга?

— А есть ещё какой-то жирный мунга , управляющий невольничьим рынком?