Первым делом отец отказался подыгрывать республиканцам. Незадолго до выборов он принимал Генри Кэбота Лоджа, который в качестве вице-президента баллотировался вместе с Никсоном. Никсон решил воспользоваться добрыми отношениями, сложившимися у отца с Лоджем во время поездки по США. Ему очень хотелось еще до дня голосования заполучить американских парней, находившихся в советских тюрьмах: пилота У-2 Пауэрса и двух оставшихся в живых членов экипажа РБ-47.

О Пауэрсе в те дни отец вообще не хотел слушать: только что закончился судебный процесс, оглашен приговор. О каком возвращении можно говорить? По его словам, о гуманности американцам следовало подумать, когда они посылали самолет в глубь нашей территории. С другой стороны, отец не собирался держать Пауэрса в заключении очень долго.

— Зачем он нам, — заметил как-то он во время прогулки на даче. — Только хлеб даром ест. Пройдет время, и отпустим его.

После молчания неопределенно добавил:

— В обмен…

О полковнике Абеле он не упомянул, о его существовании я вообще не подозревал.

Вопрос о членах экипажа РБ-47, содержавшихся под стражей без суда как нарушители границ, отец тоже собирался решать только с новой администрацией. Конечно, он не знал, кто победит. В случае поражения Кеннеди пилотов вернули бы Никсону. Но после выборов, а не до. Пока же отец и Лодж мило поговорили, вспомнили прошлогоднюю поездку и разошлись. Хочу отметить, что затее с передачей пленных американских летчиков отец придавал очень большое, чуть ли не решающее значение. Не знаю, оказал ли этот шаг какое-то влияние на исход выборов, но он часто возвращался к нему в разговорах. Не преминул он упомянуть об этом эпизоде и во время беседы с глазу на глаз с президентом Кеннеди в Вене в июне 1961 года. По словам отца, собеседник поблагодарил за поддержку в предвыборной борьбе.

Сразу же после церемонии вступления Джона Кеннеди в Белый дом 26 января 1961 года советское правительство возвратило пленных американских летчиков РБ-47. Сообщив об этом событии, газета «Правда» отметила, что президент США отдал приказ, запрещающий американским самолетам нарушать воздушное пространство Советского Союза. Тем самым как бы переворачивалась страница в отношениях между двумя странами. К сожалению, еще не родившееся взаимопонимание подстерегало серьезное испытание. США по решению, принятому еще республиканской администрацией, вовсю готовили вторжение на Кубу.

Просто фатальное невезение!.. Перед каждой встречей, как только появляется надежда договориться, возникает «непредвиденное» осложнение.

Октябрьская катастрофа Р-16 не отразилась ни на планах запуска человека в космос, ни на программе постановки на дежурство боевых ракет.

А что же мы имели? В 1961 году продолжали разворачиваться вдоль западных границ нашей страны полки и дивизии Р-12. Там уже установили несколько десятков ракет. По мере ввода их в строй Р-5 все дальше уходили в историю. Постановка на боевые позиции Р-14 ожидалась не ранее следующего года. До Соединенных Штатов по-прежнему доставали только «семерки». Если учитывать и экспериментальный старт, их теперь набиралось шесть. Поэтому отец без колебаний принял предложение военных: учитывая положительные результаты проведенных пусков, не дожидаясь окончания испытаний, уже с апреля 1961 года начать разворачивать боевые стартовые позиции Р-16.

После гибели главного маршала артиллерии Неделина по предложению Малиновского главнокомандующим Ракетными войсками назначили маршала Советского Союза Кирилла Семеновича Москаленко. Отец поначалу усомнился, Неделин — ракетчик до мозга костей, разбирался в деле профессионально, а Москаленко видел их только издали. Но фигуры, равноценной Неделину, он в армии не знал и согласился. Москаленко — человек энергичный, научится.

С Москаленко отец столкнулся в первые дни войны — тот тогда командовал противотанковой бригадой. Под Киевом Москаленко попал в окружение, но выбрался. К концу войны он уже командовал армией. Человеком он прослыл непоседливым, въедливым, стремящимся во все вникнуть и безудержно храбрым. Уже командуя армией, сохранял привычку выносить свой наблюдательный пункт к самой передовой. Однажды, когда во время войны отец с Жуковым посетили его «хозяйство», Георгий Константинович, оглядевшись окрест, поинтересовался:

— А немцы где?

— Вон… За тем бугорком, — ответил Москаленко, показав на высотку в полукилометре от них.

Жуков сначала не поверил, а потом пробурчал:

— Ты что, нас немцам сдать хочешь? — И добавил, обращаясь к отцу: — Поехали отсюда.

Мешал Москаленко вспыльчивый, взрывной характер. Но отец решил, что его деятельная натура пойдет на пользу. Он и сам в кабинете не усидит, и другим не позволит.

Новый главнокомандующий энергично взялся за дело. Он объезжал строящиеся ракетные площадки, вникал во все мелочи. Его доклады отцу были обстоятельны и конкретны. В ведении Москаленко находились и космические запуски. 25 марта стартовал и в тот же день приземлился последний экспериментальный «Восток» с собакой Звездочкой на борту. Месяцем раньше, 12 февраля, той же «семеркой» запустили межпланетный корабль к Венере.

Каждый наш старт больно ранил самолюбие президента Кеннеди. Он не хотел мириться с тем, что Америка оказалась позади. Но, чтобы вернуть лидерство, требовалось свершить нечто необыкновенное, непосильное более никому.

Отца же преследовали иные кошмары, ему не давала покоя постоянно ускользавшая из рук проблема Германии. Заставить западные страны признать ГДР никак не удавалось. А это не только ущемляло ее и наш престиж, но и угрожало безопасности Германской Демократической Республики.

Конечно, пока никому не приходило в голову покуситься на целостность ГДР. Пока там стояли советские войска. Но они не могли оставаться там вечно. Отец считал, что договоренность по германскому вопросу не только стабилизировала бы политическую обстановку в центре Европы, но сэкономила бы немало средств.

В ГДР положение все ухудшалось. Ульбрихт продолжал жаловаться на отсутствие границ, существенную нехватку рабочих рук. Он даже заикнулся о возможности набора рабочей силы из Советского Союза. В ответ отец просто взвился. Он вспомнил, как фашисты угоняли наших людей на работы в Германию. Но это фашисты… Теперь то же предлагал повторить Ульбрихт. Домой отец вернулся, кипя от возмущения.