Передо мной - очередь. Перед Джули - тоже. Мы торчим за пластиковыми стойками Станции, как последние всемогущие Боги. Кто бы не возжелал воспользоваться Вратами - должен пробить у нас билет. И неважно - синеокая ли это дева из зелёной Ирландии или страшный и ужасный Бормоглот; Фредди Крюгер или разумная пиявка с Алтаира-10. Для нас равны все.

Не стану скрывать - стоять за стойкой порой немного страшно. Вон тот ракоскорпион из древнегреческого гороскопа, кажется, вознамерился перекусить меня пополам. Впрочем, наверно, это нервишки. А некоторые "пассажиры", напротив, весьма милы - например, грудастая негритяночка. Она одета в одну травяную юбочку, а на шее висят сушеные мышиные черепа. Она страстно проводит языком по губам - он ярко-красный, по контрасту с кофейной кожей.

Но даже она не привлекает меня так, как Джульетта.

Первое время, когда я оказался на Станции, у меня голова шла кругом - от всех этих демонов, пришельцев и персонажей книг. А потом - ничего, привык. Ни благородные эльфы с длиннющими луками, ни лохматые оборотни, ни элегантные вампирши меня не впечталяют.

Зеленокожий марсианин, точь-в-точь как в романах Берроуза, с заостренными ушами и изогнутыми клыками, протягивает мне два билета. Одной из четырёх рук он прижимает к себе стройную, фигуристую девицу, обнажённую тотально - браслеты на лодяжках и запястьях вряд ли можно считать одеянием. Кожа у красавицы нежно-красного цвета, цвета кагора и мака.

Я улыбаюсь и ставлю печать.

– - Возьмите ваши билеты, пожалуйста.

– - Благодарю, -- напевно отвечает мне девушка, и они в обнимку уходят в направлении коридора Б9.

Ох, как же я им завидую!

А напротив меня Джульетта весело скалит зубы, флиртуя со здоровенным варваром в труселях.

– - Во имя Крома, -- рокочущим голосом говорит он.
– - Всякого я повидал, но девы, подобной тебе, не встречал. Ты не из демонов, случайно?

– - Кто знает, -- зубоскалит Джульетта.
– - Кто знает.

– - Эй, проходите, не задерживайте очередь, -- заволновалось несколько тощих трупов с бледной кожей. У нас билеты на ежегодный макабр! И Беллтейн вот-вот начнётся! [78]

Джулия перегибается через стойку и смачно целует варвара в губы.

– - Ну, если ещё увидимся, -- шепчет она, -- тебе будет жарко со мной, как в преисподней!

Я отворачиваюсь, скрывая досаду. Ну конечно, она не могла не запасть на брутального киммерийца. Он же - не я.

Недовольно морщась, проштамповываю билеты - ко мне пожаловали данаиды. Все пятьдесят дочерей Даная. Ну и плодовитый же был царёк! Одеты они в короткие пеплосы, туники и химатионы - и нижнего белья под ними, разумеется, нет. Кожа у них золотистая, смуглая, опалённая лучами солнца. Груди высокие и тесно сближенные; бёдра - крутые и крепкие, как у призовых кобылиц. Химатионы у многих настолько коротенькие, что впору их называть "сфайномерис" - голопопыми. Я смотрю на билеты, где аккуратным вензелем вписаны имена, и удивляюсь, до чего поразительно они им подходят: Анедомаста - "дерзкогрудая", Киклототорпа - "круглобёдрая", Толмеропис - "дерзкоглазая"...

Данаиды скучают, плетутся мимо меня с неохотой. Но Толмеропис заигрывает со мной, строит глазки. Я весело передаю ей билет, сопровождая его комплиментом, запомнившимся ещё из "Таис Афинской":

– - Возьми, о сфайропигеон тельктерион, мелибоя!

Она густо краснеет, почти как помидор, и на мгновение касается моих пальцев своими. Ещё бы: я ведь только что назвал её "усладой жизни" и "полной обаяния". Остальные данаиды ворчат и бросают на неё завистливые взгляды.

За ними тащится старуха с косой.

– - Простите, пожалуйста, мне надо быстро, -- глухо бормочет она.
– - Опаздываю на эпидемию.

Этой гостье я штампую билет как можно скорее.

Билеты у нас, кстати, настоящий шедевр - их дизайн разработан самим да Винчи. Его призрак читает лекции на третьем уровне Станции, для поклонников изобразительного искусства.

Хотите знать, что такое Станция? Пожалуй, я должен удовлетворить ваше любопытство. Это огромное, автономное сооружение, расположенное на Хароне, спутнике Плутона. Кругом -замёрзший метан, монооксид углерода да молекулярный азот. Ледяные поля, но лёд этот не имеет ничего общего с водой.

Солнце здесь выглядит как крохотная точка: почти не светит, и совсем не греет. И не отличается от других звёзд на небосклоне. У нас - самая окраина Солнечной системы. Дальше лишь крохотные астероиды, кометы и пустота. Беспредельная пустота.

Харон - довольно крупная штуковина, не намного меньше самого Плутона. Спутником его можно назвать лишь условно. На самом деле, Плутон и Харон - скорее "двойная планета", как считают астрономы.

Местечко для нашей Станции вполне подходящее. Если вы помните из мифологии, Плутон - это римский брат-близнец Аида, Бога Смерти, хозяина подземного Царства Мёртвых. Населённого тенями умерших, душами и всякими монстрами. Чего-чего, а душ и монстров у нас хоть отбавляй. Начальник нашего сектора - Цербер, которому замечательно подходит пословица "одна голова хорошо, а три - лучше", а один из внештатных сотрудников - призрак Шерлока Холмса, который никак не хочет упокоиться с миром. Собственно, у нас тут три Шерлока Холмса, но это отдельная история.

Хватает на станции и "мультяшек". Мы их так называем. На самом деле, это "персонифицированные образы фантазий и снов". Согласно теореме Койпера-Шхамот, любая фантазия, сон или персонаж компьютерной игры, книги или фильма может материализоваться с ненулевой вероятностью. Его шансы воплотиться не нулевые.

Эта вероятность находится в прямой зависимости от магического потенциала. На бедной на волшебство планете, как Моя Земля, подобных случаев не зафиксировано - по крайней мере, оффициально. А вот на Переходной Станции, где дозиметры магии ломаются от зашкаливающих эктоплазматических возмущений, сие в порядке вещей.