— Полно вам, — примирительным тоном сказала матушка, — самое последнее дело — изругать друг друга последними словами. Давайте выслушаем дядюшку Бена еще раз. Скажите, уважаемый родственник, что, по вашему мнению, мы должны сделать, чтобы смыть этот позор с нашего прихода и возместить вам стоимость потерянного имущества?

— Да плевать мне на имущество, — неожиданно заявил дядюшка, меняя гнев на милость, — плевать я на него хотел, хотя влетело оно мне в кругленькую сумму. Но я тре­бую, чтобы наглые разбойники были наказаны.

— Но-но, полегче! — предостерег Николас Сноу. — До леса Беджворти-Вуд рукой подать, а вы говорите о Дунах такие вещи!

— Значит, вы просто трусы! — воскликнул дядюшка, бросив, однако, на двери беспокойный взгляд. — Нет, с вами, эксмурцами, каши не сваришь. Какое уж тут возмещение... Плакали мои денежки! А вам, мастер Сноу, я вот что скажу: вы не годитесь в подметки даже моему младше­му приказчику. — Тут дядюшка, разгоряченный собственной речью, снова начал браниться: — Трусы вы все! И не вздумайте возражать: мне теперь до вас вообще никакого дела нет!

Мы и сами видели, что возражать дядюшке бесполезно. Однако старая Бетти принесла вина, и после того, как было изрядно выпито, дядюшка несколько смягчился и решил, что обошелся с нами слишком круто. Потом девушек снова пригласили, и они, наполнив комнату веселым щебетом, окончательно растопили сердце старого брюзги.

Когда вечеринка подходила к концу, дядюшка встал и, обведя взглядом присутствующих, торжественно провозгласил:

— Вот мое окончательное мнение о вас: хотя вы, эксмурцы, на подъем тяжелы и подраться не горазды, но на­род вы, я вижу, не конченый. Во всяком случае, меня еще нигде так не кормили и не поили, как у вас!

Здесь растроганный дядюшка залился слезами и, усев­шись в кресло, снова потребовал вина. Девушки со всех ног бросились исполнять его желание, и проворнее всех оказалась, конечно, Анни.

На следующий день дядюшка Бен напустил на себя таинственный вид и, сообщив матушке, что ему нужно отправиться в одно очень опасное место, попросил ее дать ему кого-нибудь в провожатые. Матушка всерьез восприняла россказни дядюшки, и мне стоило больших трудов уговорить ее отпустить меня вместе с ним. Каково же было мое разочарование, когда выяснилось, что опасное предприятие, на которое отважился дядюшка, было всего-навсего визитом к барону де Уичхолсу, нашему судье: дядюшка вздумал подать ему жалобу на Дунов. Знай я заранее о намерениях своенравного родственника, я бы непременно втолковал ему, что жаловаться Хью де Уичхолсу на Дунов - совершенно бесполезно.

Дядюшка, полагаясь исключительно на свой ум, конечно же, ничего не добился: барон отказался принять его рассказ на веру, а дядюшка не смог доказать, что его ограбил не кто-то иной, а именно Дуны.

Вечером, ложась в постель, дядюшка Бен сказал мне: Ты, племянничек, был чуток внимателен ко мне, не то что другие. К тому же, ты не говорун и, значит, на тебя можно положиться. Так вот, попомни мое слово: барон не захотел браться за это дело, но я от своего не отступлюсь. Есть у меня в колоде еще одна карта: я отправлюсь к само­му королю или к тому, кто выше короля и при этом зна­ет меня лично. Я тебе пока не назову имени этого человека, но, будь уверен, если ты хоть раз предстанешь пред его грозные очи, ты его до конца дней своих не забудешь. (То была чистая правда: впоследствии мне пришлось иметь де­ло с могущественным судьей Джеффризом [26] .)

— И когда вы предполагаете встретиться с этим человеком? — спросил я.

— Может, весной, а может, и летом, когда поеду в Лон­дон по делам. Дай срок: он еще вытряхнет душу из ваших баронов и сквайров. Однако я уже и так задержался в ва­шей Богом забытой дыре,— дольше, чем намеревался в самом начале, и задержался бы еще на один день, но — при одном условии.

— Жаль, дядюшка, что наши места для вас «Богом за­бытая дыра». Кстати, какое условие вы имеете в виду? Мы можем снова позвать фермера Сноу и его прекрасных...

— Этих расфуфыренных молочниц? Нет уж, слуга покорный. Я от них совсем оглох. Достаточно будет и одной Анни. Она добрая, славная девочка, и, надеюсь, она когда-нибудь навестит меня с внучкой в Далвертоне. А условие мое такое, племянничек: завтра, не говоря никому ни сло­ва, ты проводишь меня до того места, откуда хорошо просматривается Долина Дунов, чтобы я мог прикинуть, отку­да их лучше всего будет атаковать, когда пробьет их последний час. Сделаешь это для меня? Я заплачу тебе, парень.

Я обещал ему сделать все, что в моих силах (конечно же, не за деньги). На другой день я отослал работников на самый дальний участок фермы, а сам, посадив дядюшку Бена на мою старую Пегги, двинулся с ним на запад сразу же после завтрака. Я прихватил с собой заряженное ружье: в те недобрые времена это было нелишне. В дороге дя­дюшка не отпускал меня от себя дальше, чем на три ярда, и пока мы двигались по косогору, говорливый родственник пугливо безмолвствовал.

— Да не бойтесь вы, дядюшка Бен,— нарушил я тягостное молчание.— Я тут каждый дюйм знаю, как своих пять пальцев, и пока я с вами, вам ничего не угрожает.